Не в том печаль моя. Не в том тоска,
что я, как все, в один из дней, умру,
но в том, что не моя, увы, рука
запишет вдохновенно поутру
на самом потаённом языке
последнее признание в любви,
и станут откровенья не мои
века переживать в чужой строке.
А я... среди пустячных скучных дел,
доверив нрав седому февралю,
о чём-угодно говорил и пел,
но не о том, как трепетно люблю
тебя и всё, что связано с тобой,
душою неприкаянной стремясь
улучшить мир лирической волшбой
всё время для кого-то... Не для нас.
Простишь ли? Пусть горят черновики.
И после... отразит свечи огонь,
как закрывает мне глаза ладонь
так редко мной целованной руки... |
