Напорол "косяков", до сих пор не могу расхлебать,
На войну напросился, чтобы кровушкой срок свой скостить.
Чем кормить в зоне вшей, лучше всё таки повоевать,
Если сгину в бою, будут знать где потом навестить.
А на теле моём купола синевой, да кресты,
От лукавого всё, жил без веры, чего там грешить.
Мне до Бога сейчас далеко, до врага пол - версты,
Помолюсь - пусть зачтёт, ведь ЕМУ наши судьбы вершить.
Сапоги велики, гимнастёрка с чужого плеча,
Две заплатки на ней. То ли ранен был кто, то ль убит?
Может быть для меня поминальная льётся свеча,
Бьёт немного мандраж и под ложечкой нудно свербит.
Шрам озлобил лицо - это память о "сучьей" войне,
Здесь хоть знаешь за что мы под пули идём умирать.
А на зоне уже подводили к расстрельной стене,
И тот залп холостой смерть меня научил презирать.
Воют мины протяжно и противно стучит пулемёт,
Знаю, лагерный кольщик, не добавит мне больше крестов.
Недолёт! Перелёт! Недолёт! Перелёт! Недолёт!
Только чую, что смерть, приглядела меня из кустов.
Погоди, не спеши, дай на небо ещё раз взглянуть...
И рванулся он к ней, неуклюже споткнувшись упал.
Так закончил зека свой отмерянный жизненный путь.
Похоронка пришла.Знать таки не безвестным пропал. |
