Как-то раз в глухом лесу, на больничной ветке,
Кто-то бросил колбасу, и кулек конфеток.
И сова приноровясь, на блатной малине,
Отобедала там всласть, и живет поныне.
Ловит по ночам мышей, тихо, без проклятий,
Кормит вдоволь малышей, у совиной сватьи.
И грозилась отклевать, глазища у волчары,
Что посмел не раз ворчать, на общаковой сваре.
Мне сам Бог прислал конфет, удосужил свыше.
У Него такой буфет, и такие мыши.
А вы, звери, всем молчать, у вас нету крыши.
Кто вам в тишине лесной обеспечит мазу.
Я вот скоро на Тверской подселюсь к заразе,
Крокодилихе блатной, в виде исключенья.
Муженек мой, сов родной, слетев из заключенья,
Тоже будет жить со мной, до полного спасенья.
У него в кремле свояк, орлина шестиглавый.
Правда, сдвинулся чердак, стал он вмиг двуглавым.
Мы наведем порядок здесь, по одной причине,
Нет крыла, так с кресла слезь, не мешай малине.
Вся страна – большой анклав, а мы с вершины рулим.
У кого гнилой рукав, считай, что нету клюва.
Улетай в предел песков пустыни каракума.
И у нас есть главный сов, он клюет задумав,
Страны великой мощный взлет, назло любых Америк.
Давай, канайте по местам, без всяких там истерик.
Забейте вы, звериный род, в мозги свои тупые,
Что главный здесь, людской народ, хотя давно бескрылый. |
Лютое Тебе!