Лишь солнце Арарата пик окрасит,
Встаёт хозяин, подавив зевки,
И приступает к маринаду мяса,
Баранину разделав на куски.
Его жена порежет лук колечком,
Засыпет мясо, круто посолив
И поперчив. И сядет на крылечке
Готовить завтрак у куста олив.
А утро быстро набирает силы.
Хозяин, взяв поленья и топор,
Позвал детей своих, чтоб подсобили
И помогли отцу сложить костёр.
Во двор, со скрипом отворяя дверцу,
Идут соседки, с ними Сурик-джан.
На шампура нанизывают перцы
Болгарские , томаты, баклажан.
Огонь разведен. Жарко полыхает...
Слабеет... Женщины без суеты
В костре притухшем быстро обжигают
Все овощи свои до черноты.
И сев за стол и обжигая руки,
Снимают плёнку гари с овощей.
И на армянском, видимо от скуки,
Ругают потихонечку мужей.
Тот нерадив, а этот - плутоватый
И скупердяй, зато жену не бьёт,
У Шушаник супруг пропил зарплату,
А у Карины загулял Ашот.
Неся подмышкой тутовую водку,
Пришёл Аршак. Он досмотрел кино.
За ним Смбат с окладистой бородкой.
Принёс коньяк и белое вино.
Теперь пришёл черёд за шашлыками
(Пока на стол поставлен лишь гарнир).
А с шампуров, уложенных рядами,
На угли капает расплавившийся жир.
Вот вспыхнул огонёк. Сбивая пламя,
Суренчик брызжет на угли водой.
Слезящимися от дымка глазами
Следит за шашлыками и сестрой,
Чтоб в жар не лезла голыми руками.
Пусть лучше она сбегает домой,
Помоет ручки и расскажет маме,
Чтоб принесла тарелку с бастурмой.
Пора за стол садиться всем собраньем
У блюда с ароматным шашлыком,
С румяной корочкой, пропахшею дымком,
Лоснящейся в свету жирком бараньим.
"Мой пэрвий тост за гостя дарагова!
Ми очэнь дружим с ним. Он стал мнэ брат.
Пусть долго добирался из Растова
Но вот он здэсь. И этому я рад.
Ищо хочу добавить, чтоб все знали:
Мой друг - ваш друг! И это все друзья!
Чтоб нэ било у всех у нас печали!
Чтоб бил здоров он и его семья!
По-русски нэ магу сказать талково,
Но я хачу сказать, хоть и с трудом,
Чтоб между Эриваном и Растовом
Бил мир. А этот дом, его стал дом!"
Потом пошли тосты за всех соседей,
За всю родню, почти за целый свет,
За олигархов и за тех, кто беден,
За тех, кого сегодня с нами нет.
Чтоб дети наши пожили в достатке,
И были нас счастливей и умней.
И пили мы спиртное без остатка
За тех, кто не дожил до этих дней.
Потом сознанье замутилось тенью.
Не помню уж, который был стакан...
А утром пил с огромным наслажденьем
Холодный, словно лёд с вершин, айран.
