Интерлюдия
Король погиб. В стране разруха.
И о жене его ни слуха...
На брата брат идёт войной -
Сегодня - враг, а завтра - свой.
Могло бы и не быть раскола,
Но сын отрёкся от престола.
И прочь сбежал от суеты...
«Эх, Генрих, где укрылся ты?»
Я вышел к берегу морскому
«Нашел» - решил. Шагаю к дому...
- Усталый путник ищет тут
Очаг, ночлег, в пути приют!
Передо мной открылись двери.
Стоит... «Глазам своим не верю!
Тот самый Генрих, ей же ей!»
Но бывший граф не ждал гостей...
- Впустите, сударь, не стесню я! -
Напор пробьёт броню любую...
И вот я греюсь у огня...
Граф странно смотрит на меня...
- Ты одинок, но Бога ради
Откуда ненависть во взгляде?
Чем белый свет тебе не мил? –
Я графа Генриха спросил.
Он промолчал. Суров и мрачен.
Хоть не убил – и то удача!
В руках потрепанный дневник,
Что ближе всех друзей, родни...
- Да от чего, скажи на милость?
Что за несчастье приключилось?
Ведь ты же был когда-то юн!
Тому назад три сотни лун...
Седой, хоть может и не старый,
Он так же молча взял гитару.
Лишь пальцами коснулся струн –
Как будто с плеч упал валун!
Слова слетели с губ не сразу.
Пусть не всегда понятны фразы,
Но я уверен был в тот миг:
Мне исповедался старик!
Исповедь графа
В этой жизни – постылой и будничной клетке
Веселятся бездушные марионетки.
С поводка я всё время пытался сорваться –
Потому и не мог сам собой оставаться.
И не нужно иного распятья:
Одиночество – это проклятье.
Я от власти бежал на свободу, на волю.
От судьбы оторваться, к несчастью, неволен...
От людей отстранившись в заброшенном замке,
Преступил я однажды охранные рамки.
И готов на себе доказать я:
Одиночество – это проклятье.
Там я встретил Её – воплощенье мечтаний
Никогда не забуду о том состоянье,
Как в глазах утопал я и чувствовал – нужен -
Растопила надежда душевную стужу...
И растаяли прочные льдины,
И две части слились воедино.
Я был счастлив, беспечен, земли не касаясь,
Пролетал, не заметив всех прочих красавиц.
Бесконечно готов был любимую слушать,
Перед ней открывал на распашку всю душу...
Тихим счастьем лучились мы оба,
Быть надеялись вместе до гроба.
Я хотел в тихом доме у берега моря
Жить с любимой вдвоём на бескрайнем просторе.
И она соглашалась, что счастливы будем
Если вместе уедем, о людях забудем...
Вот оно – воплощенье желаний -
Этот дом, как венец всех стараний...
Здесь прожили вдвоём мы почти что два года.
Все что нужно – давала нам матерь-природа.
Вспоминать о дальнейшем так больно, досадно,
Но жена захотела вернуться обратно.
Уезжала к друзьям и знакомым,
Хоть хотели мы жить по-другому...
А когда предложил я ей ездить совместно,
Отвечала жена, что, хоть это и лестно,
Только, все же, всегда уезжала одна,
Хоть со мною быть вместе клялась мне она.
Я однажды отправился следом
И увидел жену свою с Тэдом.
Я бежал, опозоренный, всеми забытый -
Моё сердце на сотни осколков разбито.
С той поры не прошло и четыре недели -
Обнаружили Тэда распятым в постели...
Но жена вновь спешила из дома...
Неужели к кому-то другому?
Я поведал ей участь, постигшую Тэда -
Злобной брани немало пришлось мне отведать...
До сих пор, вспоминая, я весь холодею,
Как сжимал ЭТИ пальцы на трепетной шее...
Даже муки ужасного ада
Не послужат достойной расплатой...
Злые слёзы ронял я на мертвое тело.
Нет прощенья, и боли не будет предела.
Я позволил надежде согреть мою душу
И в итоге мечту свою сам же разрушил...
Должен сразу же был осознать я:
Одиночество – это проклятье.
А любовь – наше светлое пламя,
Что порой убиваем мы сами...
Эпилог
- Элизабет, Елизавета…
Я полагаю, имя это
Ты должен вспомнить и узнать.
Тебе – жена. Кому-то – мать.
Развеяв все мои сомненья,
Старик вдруг рухнул на колени,
И с губ его сорвался крик.
Упал потрепанный дневник.
- Я много лет искал ответы,
Но лучше б я не знал об этом!
Что тот кого, любила мать,
До смерти может ревновать.
Скрывала роды от мужчины,
И знаю я тому причины:
Ведь с появленьем живота
Уходит прочь и красота…
Боясь твоё утратить чувство,
Она скрывало всё искусно.
Но подошел последний срок -
Ей Тэд сбежать тогда помог.
Кого считать здесь виноватым?
Ведь Тэд ей был молочным братом.
Там появился я на свет.
Измена есть? Конечно, нет!
Скажи теперь, в глаза мне глядя,
Ведь моего убил ты дядю,
Постигла та же участь мать,
Как мне отцом тебя назвать?
Несчастный граф истерзан болью,
Решил покончить с этой ролью:
Он протянул мне свой кинжал
И остриё к себе прижал…
Круговорот семейной драмы
В душе оставил столько шрамов!
Сталь холодит мою ладонь…
Кинжал - в дневник. Дневник – в огонь!
- Сгорают прошлого страницы…
А нам пришла пора проститься.
Убить тебя я был обязан,
Но ты и так уже наказан…
|
