Поздно ночью один я стоял у окна в тёмном зале
и в пространство глядел. Небосвод был угрюмым и злым.
Звёзды падали вниз и, прощально мигнув, исчезали,
будто капли прозрачной, в костре раскалённой смолы.
Померещилось мне или, занавес неба раздвинув,
кто-то встал во весь рост выше туч и седых облаков
и в руках его - шар, разделённый на две половины,
полыхавший огнём в продолжении долгих веков.
Чередою прошли перед взором моим изумлённым,
потрясая оружьем, войска всех племён и времён.
По полям и холмам, по лесам растекаясь зелёным,
бушевали пожары и слышался горестный стон.
Стало холодно вдруг, неприкаянный и бесприютный,
лабиринтом стал дом и ловушкой - огромный весь мир.
Город - каменный склеп. Город мой - Вавилон многолюдный
присосался к земле, опьяневший от крови вампир.
В ядовитом дыму, задыхаясь от ядерной пыли,
о спасении к небу взывает планета людей,
позабывших давно, что когда-то сынами ей были : -
Пощади, Всемогущий, безумных, ослепших детей!
Кто услышит, Земля, скорбный плач твой, над миром плывущий,
перезвон колокольный твоих православных церквей?
Ухватившись за нить, мы повисли над бездной ревущей,
жизнь поставив на карту в игре безнадежной своей.
Нам на нашем веку увидать предстоит слишком много
человеческих слёз и разбитых сердец и надежд.
Мы куда-то спешим, позабыв в этой спешке про Бога,
не желая коснуться рукой Его светлых одежд. |