Над электоральным полем некто массы собирает. Между массами и полем гордо реет Двухголовый, на тандема лик похожий.
То крылом земли касаясь, то стрелой взмывая к массам, он кричит, и — массы слышат боль и жалость в крике птицы.
В этом крике — жажда денег! Экономию бюджета, ипотеку, спад на рынках и бессилие премьера слышат массы в этом крике.
Чайки стонут перед бурей, — стонут дети прокурора и на дно его готовы спрятать, суд толпы предвидя.
Абажуры тоже стонут, — абажурам недоступно наслажденье крымской негой: бунт народный их пугает.
Шендерович робко прячет тело жирное в матрацах... Только гордый Двухголовый реет смело и свободно над электоральным полем!
Всё мрачней и ниже массы опускаются над полем, и Суркова рвутся скрепы в ожидании финала.
Бунт грохочет. В пене гнева стонут банки, с баксом споря. Вот охватывает доллар курс рубля объятьем крепким и бросает спекулянтов в дикой злобе на юани, разбивая в пыль и брызги изумрудные офшоры.
Двухголовый в поле серет. Жириновскому подобный, как лохов разводит массы, пену праймериз вздымает.
Вот он носится по Думе — гордый демон думской дури — и смеется, и рыдает... Он над скрепами смеется, он о пенсиях рыдает!
В гневе бунта, — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что не знают массы правду, — нет, не знают!
Доллар воет... Бунт грохочет...
Как фанера пролетают массы над игральным полем. Поле ловит раздраженье и в своей пучине гасит. Точно избиркома файлы, вьются в поле, исчезая, выплески электората.
— Чудо! Скоро грянет чудо!
Это грузный Двухголовый гордо реет между фракций над электоральным полем; то кричит бином Ньютона:
— Пусть сильнее грянет чудо!.. |