Я в стольный град, купив билет, наметил путешествие.
Жена твердила: нет, нет, нет, и в этом все бездействие.
А ведь она всегда права, всегдашний глас наития,
А я дурак, мои слова – от глупости прибытие.
Уж сколько раз себе твердил: молчи писатель хреновый,
Но не нашел приличных сил: тираду выдал древнюю.
Сказал на публику всердцах, все то, что думал вечером.
И мой еще немертвый прах, толпа сметала веером,
Что принесла в руках больных пиитка-рукодельница,
И с веером отличный стих, и рядом с ней подельница,
Кричала оглашая мир своей октавой ласковой:
Лупите, он шальной вампир, кровь разбавляет красками.
Гоните в шею или в пах, развратника глагольного,
С тех пор не я, мой мелкий прах нашел приют в покойниках.
И мы, отведав зла печаль, лежим в погостах смирненько.
Не ждут нас неба свята даль и не пивные выселки. |