Эх, пронеслась бы мимо гнева чаша.
Иль все таки вкусить придется мне,
Что называют в мире злобном «раша»,
Измазав мысли в сволочном дерьме.
Да, я из Руси, медленной походкой
Иду по полю бережной земли.
Приняв сто грамм своей российской водки,
Не ведая, что думаете вы,
Живущие в просторах мирозданья,
Иль в небоскребах Африки своей.
Поверьте мне: нам похера ворчанья,
Отрядов ваших бодреньких парней.
Мы вас не трогаем, и вы живите мирно,
Не скальте зубы, мы не боимся их.
Заткните глотки вашей же паскуде,
И пейте виски с колой на троих.
Не надо думать, что мы ляжем перед вами,
И отдадим последнее в штанах.
А если вытащим из брюк свои бананы,
Вас может одолеть кондражный страх.
Не будем мы трясти вам бубенцами,
Мы хоботами смерим вашу спесь.
И то, что было ранее, с годами,
Не растеряли, помни мира плеснь.
И не будите в нас тайги медведя,
Заканчивается плохо эта блажь.
Мы любим спать, но если скрип телеги,
Мы тихо скажем: «дегтем спицы смажь»,
Проедешь тихо, так живи бродяга,
Нарушишь, курва, предновогодний сон.
Видать нажрался бешенной отваги.
Ты первый начал, бедолага, слон.
Порвем, паскуда, и завесим окна.
В тиши пройдете скорбь последней тризны.
Никто не виноват, что мы ваши полотна,
Сорвали на конце безумной жизни. |