Рапорт очередной. Заря над крышей,
И снова день, и новая заря.
А лейтенант все пишет их и пишет,
Никак не понимая, что зазря.
Грешить не рано, каяться не поздно,
(Так думалось ему - таков типаж).
А четверть века - что это за возраст?
полкругосветки - разве это стаж?
И ведь ничья (казалось бы, и ладно),
И не его (вот это жаль!) вина,
Что без него, южнее, и изрядно,
Пылает англо-бурская война...
Пылает... Он исследует теченья.
Журналы публикуют. Что пенять?
Есть служба, приключенья, увлеченья...
Но он все пишет. Требует понять.
К себе и окружающим - все строже,
Да, вправе! да, готов! имею честь...
А сколько планов призрачных - о, боже
Но сколько дел несделанных - не счесть
Блестит на лбу отчетливая жилка
(Ее запомнят с Омска до Москвы)
Да, впереди промеры и ошибки.
Ошибки и трагедии, увы.
Он пишет, просит. Все покоя нету
Года, моря и войны впереди.
Плевать, кого судьба сживет со свету
Ну, а кого бессмертьем наградит.
Ему же будет фоном для скитаний
То сталь орудий, то литавр медь
И он (мечтатель? Нет!) не перестанет
Лететь вперед, неся то свет, то смерть
Пройдет по льдам - чего же в том плохого?
И примет флот... И выбросит за борт
Клинок главкома. Будет и верховным.
Но после.
А пока еще рапорт.
Все сбудется: собачьи перегоны,
И океана ледяной покой.
За ними вслед - уют салон-вагона,
А там уж и расстрел надалеко...
Все в будущем.
А с моря рокот слышен:
Прибой перебирает якоря.
А лейтенант все пишет, пишет, пишет,
Никак не понимая, что зазря...
Сентябрь 2010 |
