Однажды в западню попался лев,
И в ловчей яме яростно метался.
А наверху, бессильный видя гнев,
Над ним народец джунглей издевался...
Мартышка, восседая на ветвях
Растущего над этой ямой древа,
Приветствовала горький львиный крах
Насмешкою, исторгнутой из чрева...
Кривляясь и утробно хохоча,
Она его дразнила «кошкой драной!»,
И ножками мохнатыми суча,
Подпрыгивала в ветках непрестанно...
Особа с обезьяньею душой
Грозила льву, что быть ему убитым,
Неважно то, что сильный и большой,
Но будут с ним отныне звери квиты.
Она металась, радостно визжа,
Чтоб оскорбить Правителя вернее,
Вещала о сверкании ножа,
Что перережет царственную шею...
Вдруг ветка обломилась, вместе с ней —
Мартышка прямо в яму полетела!
Нет случая насмешнице страшней —
Мгновенно обезьяна поседела!
Взъерошив шерсть, отчаянно трясясь,
Она пред львом на брюхо повалилась:
«Поверь, пресветлый царь, король и князь,
К тебе просить прощения спустилась!»
|
