Чешуйчатый гигант,
крадущийся в пустыне,
в которой музыкант,
уставший от гордыни
и вспомнивший о тьме,
мурлычет на гитарке
куплет о Костроме
и негашёной марке...
Приблизился Дракон
к простецкому аккорду,
что точен, как закон,
и, положивши морду
размером с небеса
на сложенные лапы,
свои прикрыл глаза.
Вот истинного папы
слова, подумал Змей.
И сон земной увидел
о том, что он главней
Всевышнего. Обитель
Земля - его, его
возлюбленная ляля,
а вовсе не Его -
кумира зазеркалья,
которого зовут
все, сговорившись словно,
создателем баут
и жертвенного Овна!..
Но веки поднялись:
зрачок с зрачком - иглы две.
Где песня? Эй! На бис!
Мы ж в бесконечной битве...
Но нет певца. Исчез.
Трусливо. Спрятав в пятки
душонку - дар небес...
К чему со Змеем в прятки
играть? Любовь саму
ему из бездны вынес
на крыльях, как самум
вневременный от Винас,
а он - бежать, бежать!
Куда? Кругом пустыни
последняя печать,
та, от которой стынет
кровь в жилах, и поёт
в неприкосновенной
дали наш живоглот,
наш Бог Обыкновенный. |
