Дорогой мой Володя, прости, обращаюсь запанибрата –
Без регалий, без званий, без отчеств и прочей смешной туфты.
Я считаю, что вправе, поскольку, откроюсь, мечтал когда-то
Быть в поэзии дерзким и смелым – ну, в общем, таким, как ты.
И пускай все надежды на лучшее синим огнём сгорели,
Но хотя бы заочно в большие твои заглянув глаза,
Я б хотел за тебя опрокинуть стаканчик-другой «Кварели»
И слова благодарности очень желаю тебе сказать.
Дорогой мой Володя! Такой же, как ты, из меня не вышел.
Получился другой совершенно. А общее лишь одно:
Нас обоих по юности били по морде за наши вирши,
И кричали: «Зачем же ты, парень, опять сочинил говно?».
Ты ломал карандаш, матерился и комкал листы в обиде,
Оттого, что неумные люди не ценят твоих идей.
Но умение видеть такое, что больше никто не видит –
То, чем истинный гений отличен от разных других людей.
В Богом проклятом мире, таком умудрённом, таком резонном,
Там, где каждый доподлинно знает, где, сколько, почём и как,
Сотни взрослых людей, услыхав про побег, представляют зону.
Только маленький мальчик считает побегом росток цветка.
Ты – тот мальчик беспечный, который, пройдя сквозь огонь и воду,
Лишь о медные трубы споткнулся, а всё ж не растратить смог
Дарование чувствовать горький, но сладостный вкус свободы
Там, где окна в решетках, и вход на амбарный закрыт замок.
Всё проходит. Ненастье сменяется тёплым деньком погожим,
В облысевших до срока садах начинает шуметь листва.
Ты стоял на своём, ты сражался за право не быть похожим,
И страна ошалела, однажды расслышав твои слова.
Только всё же, Володя… Прости, но я должен сказать об этом…
Пусть окончены споры, пусть оба погибли давным-давно –
Никогда ты не станешь таким же великим, как я, поэтом.
Потому что Есенин Серёжка талантливей всё равно! |
