Актёры слушают актёра,
слегка на камеру актёря,
слегка наигрывая жест,
чуть педалируя порывы,
где с мимолётностью игривой
следы проявлены волшебств.
В рисунке телеповеденья
мы искушённо ловим тени
шутов, злодеев, королей,
и тем жадней глядим, надеясь
понять до точки лицедея,
личины сняв с его ролей.
Вот – оператора ошибка,
и в объективе – не улыбка,
разжаты мускулы лица.
Сидит, премьерами крещённый
и сериально воплощённый,
и – не раскрытый до конца.
Сидит, на роли непохожий,
мудрее, некрасивей, строже,
лицо, как дверь, отворено.
Так, словно вспомнить хочет что-то…
Но разгадать его заботу
нам до конца не суждено.
Пройдёт лишь миг –
поймёт, что в кадре,
что говорят здесь о театре
и много шутят и поют.
Войдёт в беседу он умело,
и снова – в строгих рамках дела:
король, злодей, коль надо – шут.
[justify]
|
