Мне мысль тут в голову пришла…
Остановившись перед храмом,
Я наблюдал такую драму,
Смотря на крест и купола.
А на душе остались шрамы.
На Тарской, прям у входа в зданье,
«КрествоздвижЕнского» собора,
«Бомжи» стояли у забора.
Здесь собирая подаянье,
Две бабы, и мужчина хворый.
И каждый в храм, сюда входящий,
Им кто копеечку совал,
Кто больше «сотни» подавал,
Как христиАнин настоящий.
И недовольств, не выражал.
Рукой дрожащей, неумело,
Шепча, крестились те «БомжИ».
Всех благ желали от души,
И озиралися несмело,
Хоть вроде некуда спешить.
Мне непонятен был испуг,
Людей забитых и убогих,
Ведь, здесь же их никто не трогал,
Бездомных, нищих и пьянчуг,
Почти у Бога на пороге.
Но вскоре быстро прояснилось,
В чём их испуга ожиданье.
В платке и чёрном одеянье,
Когда вдруг тётка появилась,
Раздражена, в негодованье.
Она с суровым, гневным взором,
«Бомжей» от паперти гнала.
И почему-то очень зла.
Ну, так похожа на торговок -
Была криклива, и наглА.
Как три побитые собаки,
Ушли те бабы и мужик.
А вслед им нёсся злобный крик,
Той победительницы драки,
Как будто изгнан еретик.
Да при нужде, от века к веку,
Любой на паперти стоял,
И подаянье получал,
От человека человеку,
И от церквей никто не гнал.
БогоугОдным было делом
Копейку нищему подать,
Материально поддержать,
И просветлев душой и телом,
К нему морально сострадать.
Сейчас же их от храмов гонят.
Когда «Бомжам рубли дают,
То в церковь их не донесут.
Теперь у них свои законы,
Тут и у нищих отберут.
Бывает, смотришь, из «Кайена»,
Вылазит толстый «рясонос».
Он, в ширь себя уж перерос,
Самодовольный и надменный.
А как же пост? Вот в чем вопрос…
Я что-то маленьких и тощих,
Попов в России не видал.
Постов штук шесть я насчитал,
Попы ж у нас друг друга толще.
Так кто из них пост соблюдал?
Крест не висел, а параллельно
Шоссе, на пузе возлежал.
Чтоб, видно лучше Бог видал,
Ему, грехи все отпускал,
На месте, оптом и мгновенно.
И сняв своё «святое платье»,
Гонять привыкли в «Крузаках»,
В посты гуляют в кабаках.
Плевав, на грех, и на проклятье,
Внушают прихожанам страх.
Сам Бога, поминая всуе,
Всю жизнь без устали грешил,
Но руку в рясу облачил,
Суёт нам в нос для поцелуя.
Да чем он это заслужил?!
И тут же нам «очки втирают»,
Как тяжело живётся им.
Что на «том свете» перед Ним,
Они за нас всех отвечают,
Вес их креста, неизмерим.
Порою бедная старуха,
Последний рубль несёт «на храм»,
В карман, бессовестным попам.
Не ведая ни сном, ни духом,
К каким прилипнет он рукам.
Они за нас уже решают,
Что слушать нам и что смотреть.
В образование влезают,
В умишки детские вбивают,
Ведь это ж надо обнаглеть?
Я уважаю Христианство.
Бывает, ставлю и свечу.
Но я сказать сейчас хочу,
Как ненавижу это хамство,
Презренье к ближним, и к «бичу».
Бывало с Богом и с собою,
Стою я в храме и молчу.
Вдруг вырвут, выбросят свечу,
Сейчас зажжённую тобою,
Душа заплачет, но молчу...
И если лицемер двуличный,
Внушает мне, как надо жить.
Не воровать и не грешить,
Под рясой пряча «пресс» «наличных»,
Я не могу их «возлюбить».
Я не адепт, но душу грели,
Всегда церквей мне купола.
Но позолота с них сползла.
Иные обнажились цели,
Оставив лишь чуть-чуть тепла.
А почему и как мне верить,
Что делать, ближнего любя,
В веселье, или же скорбя,
Я сам решу, без лицемерий.
И сам отвечу за себя.
В.В.П. 20.04.2016 |