О чем писал бы Саша Пушкин, не возбуди Онегин Женя
в соседке Лариной Татьяне
тех самых пресловутых чувств,
что среди всех стихийных буйств
сильнее всех. Бальзамом к ране
мы их прикладывать не станем, лишь подчеркнем, сколь многогранен
талант его любивших муз.
Сюжет избит и замусолен до дыр, до чувства отвращенья...
У нас такое сплошь и рядом:
смотри-ка сам, любезный друг-
ведь он из ряда "бытовух", на зуб отвечу, буду гадом!
Меня за критику не надо пронзать горящим злостью взглядом
и брать на понт и на испуг.
Онегин был забавным малым, как есть типичным мещанином:
наследство дядино вогнало в разгул и шумные балы...
Свои навесив кандалы заколебало и достало...
Созданье глупое скучало и даже, кажется, мечтало
однажды "соскочить с иглы".
А дальше все, как у Хичкока: непредсказуемо, внезапно,
как говорится, не по-детски - настиг беднягу форс-мажор.
К ее сестрице ухажер захаживал, мучачо Ленский,
кадрился в стиле европейском, а кофе, сваренный по-венски
толкал на долгий разговор.
Писал историю Всевышний и раздавал слова и роли...
Все было в рамках и по плану:
неразделенная любовь...
интрига... ссора... выстрел... кровь...
как было раньше, так и вновь
с ударом точным в глаз, не в бровь
и безутешных слез фонтаны.
Недолго сестрам придавали беда да горе скорбность ликам:
боюсь сказать, никто из смертных жить в одиночестве не дюж.
Не стали сестры корчить верных... Онегин каялся безмерно...
финал истории прескверный... истрепаны сердца и нервы...
Тут, как обычно, входит муж...
Теперь народ иного толка, все много проще, прозаичней,
ушла романтика в отставку, забрав изысканность манер,
твердят французы "Се ля гер...":
вино рекой, без всяких мер,
секс экстремальный и, мон шер,
героям нашим не в пример
забыться помогает "травка"...
Тебе, Сашуня, повезло (один Дантес слегка не в тему),
что ты рожден в эпохе той
и знаешь, что такое честь,
а ныне, сударь, только лесть
и зависть... Прямо скажем, жесть...
А благородство-звук пустой.
Увы, не те уже пииты, эпоха бьёт под дых и в печень,
кромсает жизнь без всякой меры,
во славу бизнеса трубя...
Но ищем... ищем мы себя... И по эпохе той скорбя,
мы пародируем тебя,
стараясь перенять манеры...
|
