Мужичок жил не скажешь богато,
В его хате, в переднем углу
Где был образ, фото усатого
Власть подвесила, словно соплю.
В темноте смотрел исподлобья
Вождь сердито на глиняный пол,
Будто в кухне, на даче, в лобио
Положили не красный фасоль.
Или будто бы киндзмараули,
Чёрт возьми, переохлаждено,
Спец обслуга не стоила пули,
Подавая такое вино.
По ночам от изжоги пил соду,
Думал - а обострится колит?
Как же фабрики строить, заводы
И при этом по мордам не бить?
Раньше эдак- то точно не били,
Раньше барин мог дать по зубам,
Ну а нынче стать лагерной пылью
Очень многим пришлось мужикам.
Можно было особенно шустрым
Скрыться в городе, жить словно тать,
Строить эту, как там, индустрию
Всяко лучше, чем кичу топтать.
Впрочем, стройку вели иностранцы,
На подхвате трудился «зека»,
Получая жестоко по пальцам,
Если к хлебу тянулась рука.
Жрать отчаянно зекам хотелось,
Хлеб им снился, не бабы, не храм,
Об эклерах в холодной постели
Мог мечтать один Мандельштам.
Ставший в лагере быстро безумцем,
Гениальный российский поэт,
В душегрейке оборванной, куцей
По помойке бродил, встав чуть свет.
Впрочем, всё это нынче забыто,
Говорят, без вождя не прожить,
Тянет в общее снова корыто
И в общественно значимый быт.
Даже пусть это время предтечи,
На могилу вождя прут венки,
Произносят прочувственно речи
В ожидании твёрдой руки.
|