Ночью жуткое серое небо
и сосущая зыбкая тень
плесневелою корочкой хлеба
провисает во мрак деревень.
Ни огня, лишь кусты - междометья
ужас дней шевелят на юру
у селянских могилок столетья
на засмертном голодном ветру.
И бегут окаянные горя
в зыбкий ужас ночных облаков
словно волки полынью как море
пробегают последних веков.
Над оврагом в сухом редколесье
этот ветер тревожный знаком
слишком многим в заглохшем подстепье
над мигнувшим глухим огоньком.
Никого у ненужного рая.
Никого. Лишь пустыня да мгла.
Да гудят провода, да сверкает
у дороги осколок стекла. |