Жар, этот жар,
Невозможно подняться!
Блеск на зрачках, я мечусь по кровати!
Сцеплены пальцы,
Свечи дымятся,
Случилась беда, и очень некстати...
Слепой иезуит готовит микстуры,
Кухарка возносит хвалы образам,
Гулкие своды феодальной культуры
Даруют покой усталым глазам.
Доктор-ломбардец, старая сволочь,
Сбежал из поместья позавчера.
Его порошки - обычная щелочь,
Возможно - простая зола от костра.
Жар, этот Жар,
Дышать тяжелее,
Сердце зажато в капкане груди.
Мятые простыни,
Кожа в елее,
Кровопусканье не может спасти...
Мой старший сын, воин Господень,
Пропал безвозвратно в песках сарацин.
Средний, попавший в лапы супримы,
По правилам церкви мне больше не сын.
Дочки живут с мужьями в Наварре,
Последний раз видел их очень давно.
Прочие родичи - с ними мы в сваре,
И помириться уже не дано.
Остался Жако, самый младший - мерзавец,
Убийца, разбойник, плохой христианин,
Развратник, картежник, лентяй и лукавец,
Но, все же, кровинка, мой маленький сын.
Сейчас за решеткой. Куплю ему волю,
Лошадь и титул, найму ему слуг,
Пусть веселится, куражится вволю,
Прикроется тенью отцовских заслуг. |