Ну здравствуй, склеп! Я вижу, что ты пуст
И камень твой спокоен много лет.
Немой сторожевой, огня печальный хруст
Гробов чеканный строй, молчанье тел.
Обет я дал в тот миг, как стали вдалеке
Родные башни точками на неба синеве:
Услышит вновь подземный старый грот,
Как я в него вошёл, как скрипнет дверь за мной.
Там братьев и отца, сестру и стару мать
Я в камень опустил, дав первый свой обет:
Сомкнуть свои уста, теперь на них печать,
Пуститься странствовать вдали от всех сует.
Все прошлые года, скрываясь от людей,
Продав последний плащ, искал во тьме страстей
То светлое тепло, что в толпищах теней
Укрылось глубоко, не знав судьбы своей.
Оно жило в углу, присев на камня край,
В пещерах, где вода ютилась в озерце,
Где темны потолки от мыш летучих стай,
Где принято молчать о хладном мертвеце.
Оно жило без сна, лишь слыша сердца стук,
Который б обогнал дикого скакуна,
С покрытой головой, в глазах один испуг
И впалое лицо - все это встретил я.
Я руку протянул, стараясь в ней отдать
Тепло души своей, что долго так берег.
Оно, подняв лицо, пыталось угадать,
Зачем сюда пришел, и скольким пренебрег.
Прожив десятки лет без света, что даёт
Увидеть, кто ты есть, оно и так поймет,
Кто ты в душе своей и сможешь ли солгать
Глазами, что поднял, рукой, что хочешь дать.
Стоял я перед ним, катился градом пот.
Поверит ли оно, что мой безмолвный рот
Кричал мольбу отцу и братьям, и сестре,
Но больше всех ему и матери моей.
Дрожал я перед ним с протянутой рукой,
Забыв, что тьма кругом построила свой дом.
И град соленых слез печать со рта сорвал.
Глубокий хрип и вздох. "Прости!" - я прорыдал.
Оно рукой своей нашло во тьме мой лоб,
А в ней тепло и свет, совсем исчез озноб.
И пальцы, задрожав, открыли мне глаза:
"Я верю. Вновь ты жив. Ах... Что это? Слеза...".
И вот уже вдвоем на каменном полу,
Не сдерживая слез, что вышли из души,
Мы видели как тьма, призвав на смену мглу,
Крадётся по стене, покинуть нас спешит.
Я вышел вновь на свет, прижав к своей груди
То светлое тепло, что так желал найти.
Лежал наш путь на юг, два года я искал.
И вот, мой милый склеп, два года я шагал.
И светлое тепло, пригревшись на груди,
Так крепко и легко уснуло по пути,
Что таяло как снег и в сердце мне вошло...
Я все в пути сберёг, принес тебе его.
Сейчас позволь же мне припасть к твоим гробам.
Прошу я всю семью внимать моим мольбам!
Обеты, что вам дал, я выполнил и вот
Святое все тепло принес я в отчий грот.
Отец мой, мать моя, я чту наш славный дом!
Ваш блудный сын ушел, сжигая за собой
Любое, что могло напомнить ему вас.
Слепое сердце в нем не билось, отрекясь.
Труба войны, и меч, и золотой телец -
Его друзья тех лет, исчезли наконец.
И вот я у плиты, колени преклонив,
Прошу меня принять и, грех свой искупив
Скитаньями во тьме и гладом, и стыдом,
Я вновь ваш старший сын. Ваш рок. И ваша кровь.
|
