Ночь спустилась на лысые головы
заполярных безлесных вершин
и легла, как пальто длиннополое
матерьяла á la Crêpe de Chine.
Пролегла над долинами горными,
приголубила груди болот
и, вполне обойдясь без снотворного,
на полгода заснула вперёд.
Замолчала природа безгрешная…
Только по белоснежным полям
буря жуткая, буря мятежная –
и не выйти "на двор" лопарям…
Капитан Грохот
День метнулся в сухие кустарники
пусть поля получают свой пай,
два узбека в халатиках стареньких
к сбору хлопка готовят комбайн.
Только он, вот шайтан, не заводится,
стал к труду непригоден и стар,
был же в помощь, когда-то, колхозницам...
материцца Насыров Рустам...
Откликается эхом, как будто бы,
Нуриддинов, который, Дажамшид,
как в узбецком наречьи всё путано,
то по-русски, а то - fucken shit.
И на солнце прищурившись ласково,
будто струны услышав зурны,
однозначно, пошли за "Фетяскою",
до ближайшей, что здесь, "чайханы".
Rocktime
Вот беда-то: комбайн не заводицца.
Предстоит, мля, физический труд.
Матом кроет по-русски, как водицца,
ситуацию старый Джамшуд.
Целый день на жарище неслыханной
заводили дурацкий комбайн.
Положение просто безвыходно –
нет разгадки неведомых тайн
механизма ослушно-строптивого.
Хлопкоробам и мат не помог,
и к аллаху мольбы гневно-льстивые.
Не заводицца подлый движок!
И сказав на прощание "пшол ты на!",
хлопкоробы пошли в "чайхану".
И напившись вина бледно-жёлтого,
оказались у пьянства в плену.
|
