Звучала гитара стеснительно как- то , негромко,
И голос певца был надтреснутым и виноватым.
Немножко взъерошенный, чувства держал он в постромках,
Но разве их скроешь? И чувства звучали набатом.
Он пел её стоя, свою покаянную песню,
Как будто бы небо могло так скорее услышать.
Я знаю, он пел её "бывшей- не бывшей" невесте,
Отчаянной девочке, гордой и странной Марише.
Была в его песне тоска небывалая, волчья,
Глаза его были такою наполнены болью...
Я слушала песню, а что оставалось мне, молча,
Я знала, что так он прощался с пресветлой любовью.
Горячие струны сжигали подушечки пальцев,
Тоска разрывала на части уставшее сердце,
Он кем был по сути? Не знавшим приюта скитальцем
И некуда было ему от любви своей деться...
Трещали поленья в кострах их погибшей вселенной,
Горбатились луны и в строчки стихов превращались.
Он звал её песней, она появлялась мгновенно,
И так вот, как тени, они бессловесно общались.
Царапали звёзды промёрзшую гулкую крышу,
На стёклах помадою кто написал : " до невстречи"?
-Не твой я, и ты не моя,- говорил он Марише,
И зябко тоска обнимала обоих за плечи...
Единственный слушатель-зритель, она исчезала,
Была или нет? Занавеска тихонько качалась.
Свеча его боли на струнах легко угасала.
Никто не являлся, всё просто ему показалось...
Не плакала больше гитара в ночи, не стонала
Тоска становилась его понемножечку тише.
...А я в это время компресс за компрессом сменяла
На лбу полыхающем девочки-феи Мариши...
... Не спетая песня...
|
Спасибо!
Или рану я в сердце ношу ножеву.
Влад Пеньков