Я наверно простыл. Видно вновь сквозняки
Разгулялись по гулким, Души, коридорам.
Мало солнечных дней, они – так коротки,
Скрыт навек небосвод – пеленой без узоров.
Створки сомкнуты век - глядя в призрачный мир,
Оживленный моим воспаленным сознаньем,
Я в нём лишь сам один – раб себе и эмир,
Горизонт занавешен вековечным молчаньем.
Сумрак тропки закрыл - не умчаться в покой,
Нету здесь ни дорог, ни путей - без ошибок,
Не возглавить теперь - в ряд шагающий строй,
Темнота, никого – ни друзей, ни улыбок.
Нету ярких минут и нет радостных чувств,
Вновь Рассудок во тьме – засбоил и немеет.
Он недавно взорвался - на сто красочных друз,
Я подсклеил слегка. Плохо, но как умею…
Шум какой-то в ушах – нет ни слов ни молвы,
Только отзвук того, что ушло безвозвратно,
В этом мире моём – много странной травы,
Той, что звуки крадёт – не воротишь, обратно.
Тут так много цветов, что не пахнут совсем,
И немало листков, где нет зелени жизни.
В цепи Мозг заточён, словно в тесный корсет,
Что весь смысл бытия, искажает как в призме.
Заблудился я здесь, потеряв верный путь,
Всё бреду наобум, растворившись в мгновеньях.
Но с Печалью Тоска, притаились и ждут,
Чтобы скинуть меня – в мутный омут сомненья.
Где застряну навек, в вечном выборе строк,
Средь травы Тишины и зеркал искривлённых.
Даст Забвенье отпить, свой отравленный сок,
Что избавит от мук и от дум зачумлённых...
|
