Не повезло Москве опять …
Как от стихий она устала!
То дождь, то снег, е…на мать,
ну, нет в погоде идеала!
Но! Как нарядно всё ж блестит
дождём политая дорога!
Приятен глазу ея вид,
и хорошо, что нету смога.
А вот троллейбус…
Он пустой.
Спрос на поездки, видно, скуден.
И у меня вопрос простой:
Куда же подевались люди?
Ан нет!
Нашёлся гражданин,
на тот троллейбус опоздавший.
Стоит под зонтиком один –
печальный, брошенный, уставший…
Два одиночества в Москве –
троллейбус и мужик несчастный –
сегодня состоят в родстве.
И я, свидетель непричастный…
Есть в монотонности судьбы
неясная закономерность.
Мы – одиночества рабы,
а рабство, блин, такая скверность…
|
Послесловие:
Леонид Романов
Троллейбус в одиночестве пустой,
Которого вожатый привёл в депо,
Рога верёвкой к железу примотал,
Уставший, словно кофе-автомат,
Отправился домой, где одиноко
Стоит немытая давно посуда
И сохнет на окне забытый кактус.
Троллейбус одиноко тихо спит,
Забыв сплетенье городских дорог,
И только в аварийной батарее
Блуждает одинокий ток.
Виктор Ка
за горизонтом исчезает побежденный ребус,
пока ты едешь и твой троллейбус
съезжает с моста, а кто-то рядом, движением рта,
сотрясает воздух про одиночество,
который, вылетая в окна и срываясь с моста,
обретает свободу, переставая быть сотрясенным
и растворяясь за горизонтом...
Не сожалея, без оглядки,
Туда, где был я одинок,
Но не бывал на глупость падким.