Песня «При свете звёзд и двух свечей» написана очень давно. Ещё в Советском Союзе, в бытность мою студентом Кубанского университета в 1989 году. Я тогда снимал квартиру на ул. Ставропольской недалеко от универа. Квартира была двухкомнатной и даже с телефоном. Близость к Универу быстро превратило её в филиал универовской общаги.
Кто был студентом в то время легко могут представить атмосферу такой квартиры, со всегда свободной одной комнатой с диваном, с кухней (холодильник, плита) и с балконом, к тому же – телефон (сотовых тогда не было).
А ещё прямо на первом этаже этого дома был продуктовый магазин, в нём виноводочный отдел, и ещё большой железный ящик перед магазином, с водой и живой рыбой в нём. Теперь соедините мысленно такую квартиру с балконом и живой рыбой под ним, плюс виноводочный внутри. А на балконе голодные студенты. Что получается? Рыбалка. Только рыбалка хитрая, студенческая. На толстую леску привязывается этакий крючок-якорь, с тремя острыми крючками в разные стороны и грузиком чуть ниже крючков. Аккуратненько и очень незаметненько опускается эта приспособа в огромный ящик с рыбой, и подсекается добыча умелой, голодной рукой. И потом потихонечку, чтоб, не дай бог, не сорвалась и не плюхнулась громко обратно, тянется еда аж на пятый этаж, а улица с восхищением смотрит на расхищение социалистической собственности и даже аплодирует в конце. Вот так мы и развалили великую державу. Весело, азартно и публика очень благодарная.
Через неделю сытой и пьяной жизни, один карп – собака, всё-таки сорвался и плюхнулся на продавщицу. Пришлось затаиться надолго, благо запас в морозилке имелся и три балыка на балконе вялились.
Помню ещё, как родилось одно расхожее филологическое выражение – «Драть шкуру неубитой Бандуры». Жил у меня тогда Саша Штеркель, казахский немец, уехавший потом в Германию. И пригласили мы двух подружек, одну по кличке Бандура, а вторая просто Таня. Ожидая девушек, мы заспорили – кто с кем будет. И оба, почему-то, стали претендовать на Бандуру. Спорили чуть не до драки. Потом, мудрый немец сказал: «Вань, давай не будем драть шкуру неубитой Бандуры, а то никто не придёт». Так и вышло – не пришли. И с тех пор все попытки преждевременного дележа, чего бы то ни было, мы называли именно так – «драть шкуру неубитой Бандуры». Выражение прижилось и стало всеобщим, как это часто бывает в тесной студенческой среде. Даже сама Бандура его с удовольствием использовала. Видимо ей льстило.
Приблизительно в это время и родилась эта песня. По первым двум описанным эпизодам можно, конечно, подумать о нас плохо. Но на самом-то деле не были мы такими уж пьяницами и охальниками. Нет, друзья, не в коей мере. И воровство рыбы не было прямым воровством, просто тогда мы всё считали общим, и рыба внизу, была такой же нашей рыбой… «ну не при валюте мы сегодня…», и романтизм, чистый и воздушный стучался к нам в сердца и находил там достойный приют.
Тут надо заранее объяснить одну строчку из песни. Там есть куплет:
У изголовия стоит
Мой недорезанный Давид
Как я ворочаюсь глядит
И каждый вечер говорит….
Так вот, как-то ночью, возвращаясь пешком через весь город домой, я нашёл не до конца вырезанную из дерева фигурку бородатого мужичка. Видимо готовились его доделать и вкопать в парке. Не сложилось. Мужичок встал у меня на пути и ушёл со мной. Я назвал его Давидом, в честь моего школьного друга, и поставил в изголовье своей кровати. Такая вот простая история. Нужно объясниться. А то у моей мамы знакомые потом спрашивали – ну а что Давид-то, живой, или зарезал всё-таки Иван?
Что интересно, Давид этот до сих пор путешествует со мной по жизни. Он дождался моего возвращения из США в гараже у матери, а теперь его зовут «Авось», и он стоит на палубе моего корабля, который называется «Юнона». В придачу к новому имени, он приобрёл мундир, сапоги и эполеты. На этом фото его видно, не детально, конечно, но это он.
Вот в такой обстановке и в такое время родилась эта песня. Слушайте, сопереживайте, участвуйте…
