Сутана отшельника – бенедиктинца… коса…
из мрака вселенского, схваченного капюшоном,
впиваются в душу горящие угли – глаза,
сидящие в угольно – чёрных глазницах бездонных…
Сквозь кожи пергамент истлевший белёсый сустав
проглянет на сжатых в захвате безжалостном пальцах…
Святой или грешник – аминь… Прав ты или не прав:
исход предначертан – с крючка не позволят сорваться.
До дыр замусоленный образ прокачан сполна
и подан в тонах погребальных покорному стаду…
А вдруг это ложь и на самом – то деле она
цветущая розовощёкая яркая баба
с точёной фигурой и лилией белой в руках,
доверия полной улыбкой от уха до уха…
Чтоб смертный под занавес дней не испытывал страх…
А та, что Любовью прозвали, колдунья – старуха…
Она задолжала Вселенной, ей мир задолжал.
Одна… Как потёртый медяк в попрошайничьей кружке…
Любовь подселяет безродную в души, ханжа,
как в гнёзда птенцов зазевавшимся птицам кукушка.
В назначенный час собирает обильную дань
и пенки снимает с измученной чувствами жертвы:
золу из сердец выгребает изношенных в рвань
и дёргает, как сорняки, обветшалые нервы…
Полно парадоксов – довольно ступить за порог:
бедлам аномалий и сонм исключений из правил.
Страдалицу душу Всевышний сажает в острог,
за узницу вносит залог проклинаемый Дьявол…
Здесь часто возносят иуд до небесных вершин,
приладив им нимбы и не обвиняя в измене…
А любящих розгами потчует мир от души.
Ломает им крылья и ставит в мольбе на колени…
|
