Я с тобой не стану пить вино, Оттого, что ты мальчишка озорной.
Знаю я — у вас заведено С кем попало целоваться под луной.
А у нас — тишь да гладь, Божья благодать.
А у нас — светлых глаз Нет приказу подымать.
(Анна Ахматова. 1914 год)
На дне стакана
Мне вина плесни, мой милый, –
от насущных дел устала и спою тебе впо́лсилы,
еле слышно — впо́лнакала…
Истрепались мои крылья — сизой горлицей летала
по степи глухой ковыльной, а в парижах не бывала…
Церемоний мне не надо — ни фужеров, ни кристаллов.
Не до роскоши парадов — ца́цей быть мне не пристало.
Безупречный шик нарядов бесполезен для веста́лок,
я — прозрачных рек ная́да, аромат ночных фиалок…
Жизнь меня не балова́ла, – наливай шира́з в стаканы.
Ни престиж, ни бла́га славы не ценней небесной манны…
Подлой алчности обманной
мне б не видеть и не знать — цвет души белей сметаны… Выпьем красного вина?
В разговорах допоздна́ потечёт неспешно время...
Пасху празднует Весна, прорастает где-то Семя.
Бытия простая схема, — нет в том замысле лукавства,
только в нас зудит дилемма, рвёт усилием напрасным
претворять мечты и сказки и терзаться беспрестанно…
Исчезают сны и краски в пустоте — на дне стакана
Послесловие:
Jacob Gurevitsch — Lovers in Paris (Любовь В Париже)
Александр Гитович. Вино
Подскажет память — и то едва ли, но где-то с Вами мы пировали. С друзьями где-то, что собрали́ся — не то у Мцхета, не то в Тбилиси. И там в духане вино мы пили одним дыханьем, как Вы любили. И кто-то пьяный в ладоши хлопал, когда стаканы на счастье — о́б пол! Все улыбались, на нас смотрели, а мы смеялись и не хмелели.
С того вина ли пьянеть до срока?
И рог мне дали — я пил из рога.
Я знал, что справлюсь с таким обрядом,
я знал, что нравлюсь сидевшей рядом.
Вина ль и зноя мы не допили?
Война ль виною, что Вы забыли?
Но так легко мне сквозь всю усталость —
вино, я помню, ещё осталось.
И вижу всё я во сне ночами — вино такое допьём мы с Вами.
