Предисловие:
ЧЕМ ПЕЧАЛЬ РАЗБАВИТЬ ОФИЦЕРУ?
Полночь-боль как у протеза вывих,
Голос пули старчески картав.
В голове упавшей свежий выклев,
И недвижем не один сустав.
Рассвет-пёс оближет безучастно
Кровь из лужи, похмелившись всласть.
У майора чувства нет, нет власти
Если жизнь врага в бою не красть.
День-буддист наполнит горло рисом,
Жить с утра всегда не с той ноги.
Быть не быть - нет ни кокого смысла,
Если ты стреляешь не с руки.
Вечер-морг в настое фармалина
Не размочит каченелый жмых.
Запеклась кровавая лепнина
На плацу, где больше нет живых.
Ночь-могила - кто ей знает цену?
Как у глыбы голова в песок.
Чем печаль разбавить офицеру?
Только тем, что выклевать висок.
Э. Шляпников
Сумерки - и на плацу лишь трупы,
и протез начштаба, как живой.
Полполка погибло, сука, глупо
от удара бомбы роковой.
Нет, чтоб по укрытьям разбежаться,
притаиться там, пересидеть...
Надо было на плацу собраться,
чтоб от взрыва бомбы умереть!
Ни один сустав в башке дурацкой
нашего батяни комполка
не сообразил: пора скрываться
всем, кто жив в полку ещё пока.
Утро наступило, и собаки
собрались всей сворой на плацу.
И вели себя, как вурдалаки,
приближая жизнь солдат к концу.
Лужи крови шустро облизали
и насытились, и вновь в леса ушли.
Тучи гор верхушки лобызали.
Пусто стало на краю земли.
Кто теперь оборонит границу,
если некому стрелять (пусть не с руки)?
Кто не пустит ворога в столицу?
Хоть засели в ней продажные царьки,
но они, пусть воры, но свои же!
Вурдалаки пусть, но мне их жаль.
Навострят потом в Майами лыжи
или же в космическую даль…
Полдень в части. Я один горюю;
при ударе бомбы уцелел.
Знамя в красном уголке целую;
от печали горькой обомлел.
На душе так гадостно и глухо,
как не смог бы описать поэт.
Из штанов достал, приставил к уху
свой надёжный старый пистолет.
И курок нажал, но вдруг осечка!
Ну, не хочет пистолет палить!
И сказало вещее сердечко:
- Эдуард, ты с этим будешь жить…
|
да ещё и полно ошибок грамматических. Как можно облизать кровь из лужи? (Безучастно) Жаль.
У тебя всё намного лучше!