Мой сон тяжёл и полон страха,
он до предела полон зла.
В нём эшафот, топор и плаха,
и в нём кривые зеркала.
Во сне безумные маньяки
подстерегают за углом.
Увидев, делают мне знаки
и пахнут дьявольским козлом...
Хотят меня завлечь в пучину
разврата, блуда и порока.
Но я, как истинный мужчина,
сопротивляюсь воле рока.
Порой я вижу женщин жирных,
меня давящих телесами,
а иногда старлеток смирных
с больными красными глазами...
И совершенно обессилев,
я просыпаюсь с хриплым криком.
Меня видения взбесили
и я весь день в волненье диком.
Мой сон безумен и тревожен,
он полон нервов, полон жути.
Но, если честно, невозможен.
Ведь я его придумал, люди…
Послесловие:
Альбертович
Храплю смиренно, снится сон
Цветной, но я не сумасшедший:
Многоэтажный дом, балкон,
Воздушной массы тело легче -
Порхаю, словно мотылёк
(Мы в детстве все во снах летали),
Пустой вниз тянет кошелёк,
Ну, это, скажем так, детали....
Rocktime
Миг пробужденья недалёк.
Кончается мой сон смиренный
про опустевший кошелёк,
про мир пусть бренный, но нетленный.
Наверно, выйду на балкон.
Назло проклятому буржую
возьму резиновый баллон
и гелием его надую.
И улечу куда глаза
глядят тревожно и устало...
Нажму над Кубой тормоза
и растворюсь средь карнавала.
Альбертович
Ковёр, из сказок - самолёт,
Метла со ступою, Икар…,
Зовут безудержно в полёт.
Воздушный дую дома шар.
Летать намного интересней,
Чем на земле топтать траву.
Сравню полёт, пожалуй, с песней,
Что радость дарит наяву.
Звучит мелодия высот
Пьянящим сладостно мотивом.
Отваги ради, свой живот,
Как бак, наполнил жгучим пивом.
Шагнул с балкона в небо я,
Взмахнув руками, словно птица.
Воздушный шар, держи меня....
Очнулся. Койка. Гипс. Больница.
Клавдия Брюхатская (Залкина)
Зарастает ряской старый пруд,
Квакают лягушки, как по нотам…
Ведьмы зелье в порошок здесь трут…
Ну, а я лечу за водкой над болотом!
А в полете мучает простой вопрос:
Сколько взять, чтобы на всех хватило?
Как считать? Закладывать «на нос»?
Или прозакладывать «на рыло»?
Говорят, что сколько ни бери,
Все равно бежать придется снова!
Непорядок, что ни говори!
Не подведена научная основа!
Татьяна Гурская
Зачем рассказывать нам враки?
зачем нас маленьких пугать?
накаркаешь- и вурдалаки
Тебя искушать захотять.
Однажды, полночью кошмарной
Пройдёт сквозь запертую дверь
Со стокилограммовым задом
к тебе огромная бабель
И искусает и придушит,
И утолив дурную страсть,
Старлетку - гнусную старушку
На пытку будет призывать
И вот тогда, в кровавых ранах.
Ты вспомнишь, что твердит родня,
Что зря торчишь ты у экрана
И ночью . и средь бела дня
Rocktime
А ты не бойся вурдалака.
Не так и страшны эти звери.
Учуешь запах аммиака -
Открой гостеприимно двери.
И крикни, только не от страха -
Тебе ж бояться надоело?
- Вонзай, вонзай клыки с размаху
в моё заждавшееся тело!
...Случится поздно или рано
со злом негаданная встреча.
Ведь есть восторг в кровавых ранах?
Любви и страсти он предтеча.
Под чёрным небом в телогрейке
плывёт топор средь пенных волн.
А в старом склепе канарейки,
садясь на вбитый в сердце кол,
свистят дремучему вампиру
побудку среди бела дня,
и Муза разбивая лиру,
с укором смотрит на меня.
Гудят по трубам самолёты,
в канализацию влетев,
и вторит им, как альт по нотам
гудка фабричного напев.
В огромной куче кони, люди
жемчужное найдя зерно,
под залпы тысячи орудий
из глаза достают бревно
у пожилого таракана,
устроившего ДТП
в волнах прибоя утром рано
с тем топором, что подшофе
придумал чертовню такую,
приплыв из Африки сюда,
где снами я вовсю торгую...
Так налетайте, господа!
Модерация задержалась, а я подумал, что был сбой и продублировал ответ!
плывёт топор средь пенных волн.
А в старом склепе канарейки,
садясь на вбитый в сердце кол,
свистят дремучему вампиру
побудку среди бела дня,
и Муза разбивая лиру,
с укором смотрит на меня.
Гудят по трубам самолёты,
в канализацию влетев,
и вторит им, как альт по нотам
гудка фабричного напев.
В огромной куче кони, люди
жемчужное найдя зерно,
под залпы тысячи орудий
из глаза достают бревно
у пожилого таракана,
устроившего ДТП
в волнах прибоя утром рано
с тем топором, что подшофе
придумал чертовню такую,
приплыв из Африки сюда,
где снами я вовсю торгую...
Так налетайте, господа!