На свете правды нет, но есть её подобье.
Вот сына ждет Лаэрт, а он еще в утробе,
И Антиклея спит, храня его для славы,
что сыну предстоит. И Одиссей лукавый
ещё не испытал удар копыт Хирона,
Цирцеевых зеркал и гнева Посейдона.
Пройдут года и он сыграет с правдой в прятки,
падет Приамов трон, не разгадав загадки
завоет Полифем, залив пещеру кровью,
обманутый Никем, терзаясь жгучей болью.
Но вот усилил рок звучание гобоя,
и настаёт уж срок рождения героя,
а следом, впереди – зачатье Пенелопы,
и рвутся из груди торжественные стопы:
на свете правды нет, но истина не в этом -
пусть ослеплен поэт, но видно все поэту,
он смотрит внутрь себя и видит гибель Трои,
войска на штурм трубят и рушатся устои,
и мир в который раз развернут наизнанку
и гибнет за отказ отдать назад беглянку.
Не знает Одиссей, пока что не рождённый,
что будет жить друзей и кораблей лишённый,
уйдет искать страну, где про моря не знают,
не знают слов «тону» и ночью замерзают.
Опять, в который раз, от очага родного,
где не смыкает глаз у рокота морского
та, кто женой войдет в дом, что жених построил
и год за годом ждёт и проклинает Трою.
И нить продев в ушко с рабыней длит беседу,
а милый далёко и не идёт к обеду.
И мысли о былом слабее все и тише,
ведь он покинул дом и не звонит, не пишет.
Но забежим вперёд – ведь все в руке поэта –
конец счастливый ждёт и слава домоседа
того, кто жизнь отдал на странствия и беды
и вот уже финал – он скоро будет дедом.
И в дом его войдут сполна покой и воля.
Окончить нужно тут, чтоб глаз не намозолить,
но даже и поэт сокрыть не в силах факта:
прожив еще пять лет, умрёт он от инфаркта.
|
