Звонит мне старый друг в субботу:
"Ты вечером сегодня где?"
Как-будто те четыре года
лежат не в нашей широте,
как вмиг смывает летний ливень
с асфальта иссушённый след.
Но мы довольно наследили,
ходя по кругу тридцать лет.
И псу под хвост четыре года
обид, непониманий, ссор,
прикрытий огнемётных дзотов,
подрывов нефтяных платформ.
Гася безудержную ревность,
мой друг менялся на глазах.
Но есть любовь, есть ты и верность,
и странный, мерзкий, липкий страх,
который отнимает силы
и заставляет воевать
с судьбой, с предательством, с могилой,
и всё на "ять", на "ять", на "ять".
Мне нужен был лишь голос в трубке
и приглушенный бодрый тон.
Меня болтало, словно шлюпку,
прибившуюся к молу в шторм.
И больше ничего. Но друга
не выбирают с юных лет.
"Да. Приходи. Ты только с юга?
Алушта? Ялта? Коктебель?"
И вот он здесь. И пьет он виски.
И говорит про крымский пляж.
Седой, смешной, далёкий-близкий,
судьба размыта, как трельяж.
Сидит на венском стуле, пришлый,
глядит в окно, кривит свой рот
и почему-то, "Харе Кришна"
по пьяни горестно поёт. |
ЧТОБЫ ПОМНИТЬ!
глядишь, читатель начнет привыкать к хорошим стихам. А там и вкус воспитается, и чувство стиля. А потом и до вальсов Шопена дойдёт, и до старомодных чаепитий из тонких чашечек тонкого мейсенского прозрачного фарфора. Будем ждать.
