Догорая на зимнем холодном огне
Жёлто-белого яркого солнца,
День счастливый навечно понравился мне,
Воскресая в красивом обманчивом сне,
Мной был выпит до самого донца.
Опьянённый, лежал на спине я без сил,
Облизнув пересохшие губы,
Снегом белым счастливый я день закусил,
В воду чистую снег я во рту превратил,
Охлаждая горящие трубы.
В Петербурге февраль. По отцу мне сестра
Без особых проблем со здоровьем
Родила в третий раз. Это было вчера.
И лежал, улыбаясь чему-то с утра
Мой племянник, спелёнут любовью.
Я мечтал со своей благоверной женой,
(Упокой её чистую душу)
Что детей будет трое у нас. Но со мной
Рак сыграл злую шутку: февральской порой
Схоронили её. Стал разрушен
Целый мир. Наша дочь, потерявшая мать
В день рожденья у гроба стояла.
А назавтра рожденье моё отмечать,
(Бог не подал руки: злого рока печать)
Убиенная горем, не стала.
Всё проходит. Сквозь годы тринадцати слёз
Стёрлась боль. Лишь цветы на могиле
Ежезимне колючими трупами роз
Устилают последний январский мороз —
Тридцать первое. В траурном стиле
Лаконично оформлено место её
Погребенья в курортной Солотче.
Возле храма погост. И кружит вороньё:
Кормят духов могилы, но птицы своё
Забирают. А тёмною ночью
Трёхметровая туя на звёзды глядит,
Украшая ландшафты дизайном.
Кто-то мимо пройдёт. Кто-то вдруг постоит
У гранитной плиты. И покой ощутит,
В мире бренном и дне не случайном.
Пусть рождаются люди, иначе нельзя.
Меньше русских с годами на свете.
Демографию надо наладить, друзья,
Вот, сестра в третий раз потрудилась моя,
Пусть счастливыми вырастут дети.
|
