. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Принцесса: Хорошо, Генрих. Я буду спать хорошо и на горошине, если это нужно. Сколько у тебя дома перин? Генрих (свинопас): Одна. Принцесса: Я приучусь спать на одной перине. А где же ты будешь спать, бедненький? Впрочем, мы... Христиан (ткач): Умоляю вас, молчите, принцесса! Вы так невинны, что можете сказать совершенно страшные вещи!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(Евгений Шварц. Голый король)
дело тонкое
Наш жребий грозит катастрофой на го́ловы,
что было нам ценно — зачиркано грифелем.
…С утра, ваше вы́шество, шла я по городу, –
давно не бродила по улочкам кри́веньким.
Пыталась я в лица всмотреться в застывшие,
в глазах потускневших плескалось бессилие,
мне вдруг захотелось зайти к сослуживице, –
мы с нею "де кофт" для изящности шпи́лили.
Запнулась чуток у дверей нерешительно, –
а вдруг как не ждут меня? Время-то смутное…
Коллега моя кров делила с сожителем —
теперь у товарочки свадьба с Максудиком.
Встречает в хиджабе подружка сердечная,
лицом измождённым слегка улыбается, –
животик торчит — ожидают младенчика,
с Максудом они повышают рождаемость.
Худа́, как былинка, — запястья прозрачные:
здорова ли ты? Расскажи, "мусульманочка".
Ты вспомни, как мы забавлялись ребячливо,
и был нам Максудик до грёбаной лампочки!
— Я матерью стану, прошло наше времечко,
теперь до ногтей я — прислуга домашняя, –
когда разрешусь я супружеским бременем,
то стану Марьям — позабудьте про Машеньку…
…Иду вдоль кварта́ла с печальною мыслию:
славянский мужик от нужды своей кончился?
Рами́зы, Махмуды теперь многочисленны, –
навстречу спешат только девочки-коконы.
Как будто живу не в российской провинции,
а где-нибудь в жарком иранском Исла́мшехре, –
к чему повелись мы на "роль" закулисную,
ведь срам лицедейства не в русском характере!
Увы, наша жизнь — не рулон с киноплёнками, –
сколь можно кичи́ться натурой бесхитростной?!
Восток, ваше вышество, — дело столь тонкое,
что лёгким акцентом сметёт нас... по-быстрому.
Послесловие:
* "шпилить де кофт" (жарг., ирон.) — голодать ** хиджа́б — арабский женский головной платок; в исламе — любая одежда (от головы до ног) *** Ислам-Ше́хр — город в Иране, в провинции Тегеран; жилой пригород столицы **** "Восток — дело тонкое" — фраза красноармейца Сухова, ставшая нарицательной, из к/ф режиссёра Владимира Мотыля«Белое солнце пустыни»
Аквариум — Тайный Узбек
БГ. Фикус религиозный
Ой ты, фикус мой, фикус; фикус религиозный!
Что стоишь одиноко возле края земли?
Иноверцы-злодеи тебя шашкой рубили,
затупили все шашки и домой побрели.
Ясно солнце с луною над тобой не заходят,
вкруг корней твоих реки золотые текут;
а на веточке верхней две волшебные птицы,
не смыкая очей, всё тебя стерегут.
Одну звать Евдундокси́я, а другую — Снанду́лия;
у них перья днём — жемчуг, а в ночи́ — бирюза;
у них сердце — как камень, а слеза — как железо,
и, любимые мною, с переливом глаза.
Я читал в одной книге, что, когда станет плохо,
и над миром взойдут ледоруб да пила —
они снимутся с ветки, они взовьются в небо
и возьмут нас с тобою под тугие крыла.
Фикус религиозный (также известен под названием Дерево Бодхи) — это священное дерево в Индии, почитаемое также буддистами из других стран. Согласно преданию, под ним в размышлениях и медитации Будда достиг просветления, то есть — нирваны. Само дерево — это символ Срединного пути, примирения противоположностей, постижения бытия не в двойственности, но в единстве. Евдундоксия и Снандулия — это две птицы, которые взлетят с ветвей Мирового Дерева и спасут лирических героев песни "Фикус религиозный". В мировой мифологии птицы с такими именами не встречаются, но при этом известен один возможный прототип обеих героинь из мифологии БГ, в конце концов, двуглавого орла тоже можно представить, как двух птиц в единой ипостаси: Святая Снандулия (Яздунокта) жила в 4 веке в персидском городе Арбелы (ныне Эрбиль, Ирак). Она принадлежала к богатому аристократическому роду. Будучи богатой аристократкой, святая Снандулия оказывала великую помощь христианам в годы гонений: все средства свои она употребляла на то, чтобы облегчать страдания заключённых за веру Христову в тюрьмах Персии во время гонений на христиан при царе Сапоре II. От его рук мученически погиб архиепископ Антиохии Симеон. Благодаря стараниям Яздунтокты (по-гречески – Снандулии) мощи мученика вместе с телами многих других погибших были преданы земле. Именно она, в образе двух волшебных птиц, возьмёт мучеников "под тугие крыла", «когда станет плохо и над миром взойдут ледоруб и пила». Неслучайно греческий вариант её имени, Снандулия, переводится как "участливая", та, кто принимает участие в чём-либо. Сам же Борис Гребенщиков однажды признался: «От последней строфы пробирает мороз по коже, когда я её пою. От этой строфы с моими слушателями тоже что-то странное делается. Вот такая странная песня».
