Автобус на колени опустился
Передо мной
И попросил: «Покуда
Не повели механики на страшный суд,
Прошу меня крестить,
Я подгадал маршрут».
-Ступай, - ответил я, - отсюда
К попу, а я ж тебе не поп,
Вот так вот чтоб…
Но был стоящий на коленях
Величествен и непреклонен,
А в пробке с печек-колоколен
Емелиных на дорогих оленях
Бибикали: крести его, крести!
Но я никак не смел собрать в горсти
Божественную троицу машин
Икарус, мерседес, ЛиАЗ?
Автобус же твердил мне: «в трудный час
Крестить любой христианин
Любого может».
-А ты крещён, и ты такой один, -
Проговорил, - прости,
корежит.
-Допустим, так,
Допустим так.
-Я чувствую, что очень скоро
Меня природа уничтожит
Аварией или пойду на слом,
Но я же не какой-то слон
Бессмысленный.
нужна опора
Духовная, -
Так он просил,
Бензином истекающим алхимя.
Плечами только я пожал,
Проговорив «Во имя…»
-Мы исповедь начнём твою, -
Подумав: «Вот те опус».
И начал исповедовать автобус.
Тут шутки кончились,
Я плакал вместе с ним.
Но в плаче был я с ним несовместим,
И всякий раз
В фотонных слезных дырах,
Когда он говорил о пассажирах,
Хотелось, не крестя,
навечно отлучить его от автопарка.
Дослушав до конца,
Я произнёс:
Прощаются тебе твои грехи.
И стал искать воды ползком -
Меня язычники пинали, били.
-Читал, что можно и песком,
Возьми в ладонь дорожной пыли
-?
-но бережно пыхти, как косяком.
И стали мы смеяться с босяком.
На лбу его смешком
дрожали невода.
Я вспомнил, есть ещё вода.
Для чистки стёкол.
No дворниками по стеклу заокал
Автобус:
-Водитель-мусульманин сам её
Использует.
Уж лучше «иль пыльё».
И стал я пылью сыпать одержимо
С воззванием «Крещается во Имя».
Никто не мог меня остановить
ни пассажиры, ни водитель-мусульманин.
С последним ясно,
Он иностеклянен,
Но пассажиры с хера взбеленились.
И бьют, кривясь, меня под дых?
Так вспомнил я пророчества святых
О днях, когда не защитит и вера,
И демоны напрыгнут и под дых
Лупить начнут во имя возгласа «а хера..!»
И стал я пассажиров тоже
Той пылью окроплять, крича «А хера..!»
Не плачь мой друг!
Но крестник всё рыдал,
Увидев, что я мимо бью.
-А ты не верил в исповедь мою!
В какой-то миг
Он понял, я умру
И был готов
Принять исповедание грехов.
Так трогательно!
Любое сердце слёзы бы исторгло.
Ко мне склонившись на колёсах-куполах
Автобус ждал,
И стал я каяться в грехах.
Когда закончил говорить,
Услышал над собою я
Пустыню безотрадную, автобус
Похож был на четырехокруглый глобус.
-Так ты один из них? - Спросил безгрешный,
Кому грехи успел я отпустить.
А демоны меня
Все продолжали бить
Ногами и руками,
Как вечный двигатель
По внутренностям
внешнего сгорания,
Но я не обращал
внимания.
Да, я автобусу ответил.
Я тот же что и был всегда!
И он, отрекшись от меня, тогда
обнюхал все же обнаженный череп
Как делают автобусы, когда
Увидят родича
В минуту от зашквара,
А погребального не отыскать огня.
Он стал закидывать меня
Сухими листьями Славянского бульвара.
В одном листе,
Что пал мне на лицо,
Была депеша.
Я вскрыл и прочитал:
-Мне тут пришла депеша,
Что должен вещи собирать.
Прощай, мой друг Ганеша,
И руки для объятия простер.
-Постой, постой!..
Я возродился через миг собой,
И в роще налетевший листобой
Запрятался, лишь косточки бамбука
Чуть хрустнули, его сжимая плоть,
А тучи все ползли над городом,
Обнюхивая белые останки
Домов, домой, домо аригато
За смерть, за листья, в целом ни за что.
О небо, плачущее над горами,
Где в одиночестве бродил олень,
И дворниками будто разгребая
Листву, ногами шевелил неважно.
По красным листьям тяжело ступая,
Печалился и окал он протяжно.
Но был то слон или олень,
Мне думать лень.
-Вас, Сарумару, просят во дворец
Сегодня императору угодно
стихи послушать ваши.
А после, как положено, обед.
-Чего ему еще? Он сам поэт.
Православный автобус, крещёный в пути -
символ города, апофеоз.
Он без веры давно б развалился поди,
но вот - нимб, ещё венчик из роз -
превратили солярку в шикарный бензин,
залатали погрешности шин,
и очистили всё, что там было в грязи,
чтоб он стал патриархом машин.
Вот: стоят на коленях дворцы и дома
с их людьми - обитателями,
и накрыл это всё благородный туман,
только скрипка одна: до-ре-ми.
Впереди - из листвы прямо в небо тропа,
к императору. На приём.
Но автобус к заправке привычно припал -
видно каждому всё же - своё ...
По утрам мы берём свои горы, дни сменяются долгими днями,
но приедет крещёный автобус, где все судьбы тугими ремнями
к жестяным и накрашенными креслам присобачены строго по вере.
Что, надежда на вечность воскресла? Ну, тогда - в полной мере!
Вот что я хочу сказать по поводу комментариев к тексту. Мне кажется, что подход слишком редакторский. Надо посмотреть простым взглядом: нравится или не нравится, сопереживаете автобусу и его крестному? Да или нет? Если сопереживаете, то большого значения не имеет эклектика. Если не сопереживаете - то тем более. Я так смотрю на стихи. Сначала созвучность, и только потом обращаю внимание на какие-то нестыковки, если они есть.
Вопрос же в этом. Да, пускай все наворочено и не очень понятно - главное чувство, сострадание, участие. Остальное менее важно. Или не важно совсем. Несчастный автобус, видишь как на тебя ополчились люди…
Ну вот же. А неужели вам не понравился финал? Когда сарумару отвечает, что Дзёмэй, император, сам поэт - пусть свои читает. Ведь общеизвестно, что они оба претендовали на трон, и победил Тамура-но Одзи, названный Дзёмэем. Тамура - это Тимур, то есть я, и мне Сарумару, который, говорят, был принц Ямасиро но Оэ, так дерзко отвечает. И я великодушно его простил, даже его стих про оленя в красных листьях внёс в список величайших японских стихов. Не сомневаюсь, что вашему изысканному вкусу этот эпизод доставил удовольствие.
Я очень старался, поверьте.
Там есть еще один мой комментарий, где говорится о недостаточности
знаний у читателя, чтобы расширить контекст за счет авторских отсылок.
Это как раз тот случай. )
Тут не надо искать сложностей- их нет. В стихотворении рассказывается о любви к другу. К автобусу. Разве автобус не может быть другом? Тем более если это Ганеша.
Аллюзивные ассоциации возникают сами, и в этом больше Вашей вины,
как автора, чем моей, как читателя.)
Читателя можно "винить" лишь в недостаточности знаний при распознании
аллюзий и их правильной трактовке. Но даже в этом случае, если
у него складывается своя целостная картинка, автора это не должно,
н.м.з, удручать. )
Семена? Так...Он полупрофессиональный, полупоэт. Часто шаблонный, заунывный, невдохновенный. Хорошо, что стихи писал, а не с кастетом по переулком бегал, однако нет. Поэт это...ярость светлая или темная, притушенная или выпуклая. И он всегда может. Помню, читал Лесю Украинку, и нашел у нее на русском языке одно. Она его написала так же хорошо, как и украинские свои стихи. Причем, не скажешь, что это поэт позапрошлого века - словно она из семидесятых СССР. У нее в русском стихе тишь да гладь
Вот-вот нахлынет звуков рой,
И встрепенётся мысль,как птица,
И вспыхнет в темноте порой
Воспоминания зарница,
Как будто неизвестный друг
Давно забытого романа,
О,если дорог нам покой...
О, есди дорог нам покой, не прикасайся... - и вдруг это неизбежно таящееся, скрытая молния. Таких люблю. Леся - гений, чистый и неподкупный.
Лесю я привел в пример, каким должен быть поэт. Она не Диккинсон, конечно, но большой автор. Люблю я только Эмили, Джима Моррисона и Акутагаву. Наверное. А что вы предпочитаете? И почему спросили про Кирсанова, раз его не любите?
Что-то показалось с ним перекликается.
Эмили конечно глубокая и необычная. Я к ней хорошо отношусь. Вернее к переводам её стихов нашими авторами.
Какие тексты вам нравятся у Моррисона?
Акутагаву тоже люблю. Но не настолько, чтобы считать его самым любимым.
Нельзя читать переводы. Надо брать авторский текст и читать оригинал, подглядывая в переводчик:)
Я не могу привести сейчас какие-то тексты, так как у меня своими голова забита. Например, у Моррисона: мы пришли в этот мир голыми, а уходим - изуродованными.
Или у Тура Ульвена: моя любовь двухголовая ( о двух головах), одна из них кричит. Или рассказ дадзая осаму "Жена Вийона". Все такое. Акутагава - моя молодость. Я его не люблю, он для меня свят. Но если выбирать одного поэта, я выбрал бы Диккинсон. За стихи и за ее жизнь адскую.
Так а любите кого? Или скажем, от кого прежде были без ума, если сейчас приостыли.
Я не чувствую красоты звучания в её стихах. Игры смыслов интересны. Для того, чтобы читать в подлиннике стихи на английском, нужно думать на английском.
Я люблю Заболоцкого, Гумилёва, Георгия Иванова, пожалуй, больше остальных. И переводы люблю как часть русской поэзии.
Скажу точнее, в фильме кин-дза-дза есть эпизод, когда яковлев спрашивает про город, а леонов, бродя в песках, размахивает руками и восклицает: "А это что, а это что, не город?!" Когда меня упрекают, что нет стихов о любви, мне хочется воскликнуть: а это про что, не про любовь?
Так и здесь: а это что, не вера?!
:))
Я крещен в 12 лет. Был и есть, видимо, так как чуть что - за крестное знамение. Но...когда ясно видишь, что у священника звенят под рясой погоны, это не вызывает никаких добрых чувств.
Написано...недавно, пару часов назад. Или час, надо посмотреть по времени публикации. Я осведомлен, да. Много читал и читаю. Я верующий но не в смысле веры, а в смысле точного знания. Конфесии не признаю, так как они служат не Богу, а государству.
Как быстро исчезает седина
И имя -отчество мое теперь лишь имя,
Как в воду милую не обратить вина,
Так молодость идет неумолимо.
О, старости святые невода,
Обещанные мне, Орфею,
О неужели больше никогда,
Я больше никогда не постарею!..
Не будет ямба и хорея,
Истлеет все, к чему ни прикоснусь,
И, как мечом, гекзаметром владея,
Я на Итаку добрую вернусь.
....МММ. Сейчас.
А там не Пенелопа Крус,
Которая такая ж Пенелопа,
Ее любить? Но до какого гроба?
А я не пью. Напьюсь.
:)) сам себя насмешил. Может, оформлю в стихи когда-нибудь. Мне в этом году 60. Что читал из религиозной литературы? Индия, Америка (включая пополь-вух), Европа, Азия - почти все, что есть. И все же вы спрашиваете именно о религиозных текстах или работах о религии?
Я читаю и сейчас. Это мировая литература. Видите ли, знания позволяют сравнить. Как писал один человек, известный, надо вернуть церкви прежнюю красоту. Христос не в том, чтобы его признали богом, а в том, чтобы жили, как он заповедал.
В одной из книг некое божество, не буду вас смущать его необычным прекрасным именем, сказало своему преданному другу: мне все равно, как меня называют верующие, мне не нужно формальное поклонение, пусть меня называют как угодно - я слышу молитву каждого, и молитва каждому к богу, называемому любым именем, приходит ко мне. Хотя лучше, - добавил, он, - если бы называли мое настоящее имя, но значения это не имеет.
Браво!