Мы — ослеплённые, пока в душе не вскроем иных миров знакомое зерно. В моей груди отражено оно. И вот — зажгло знакомым, грозным зноем. И вспыхнула, и осветилась мгла. Всё вспомнилось — не поднялось вопроса: в какие-то кипящие колёса душа моя, расплавясь, протекла.
(Андрей Белый. Воспоминание)
Именем Господа
О, Боже, как же мне стыдливо
взывать к Тебе, не именуя!
Жизнь завертелась детективом,
как не кричать об этом всу́е?!
Упоминать Тебя — проступок...
но как же, Господи, иначе?
Когда в клетушках душегубок
нас варят, словно племя рачье…
Наш род не сбит ни кем с разбега,
впредь мы — не черви, не амёбы, –
Ты помнишь, со́здал Человека
таким, чтоб был Тебе подобным?
С какой любовью Ты трудился
над образом в саду Эдемском!
В краю безоблачных идиллий,
почти селянском и советском, –
как был доволен Ты и счастлив,
что Плод искусного творенья
был тронут благостным участьем,
что в час особый Вдохновенья
с такой заботой, – для него! –
взяв часть ребра, Ты со́здал деву,
жену навек — подругу Еву.
Сколь было благо велико́!
Все предались блаженной неге:
беседы с Богом… Рай, комфорт…
Быть убеждённым в Человеке,
хотел Всевышний. Был упёрт, –
с той целью Он призвал Адама:
"Ты знаешь, сын, в пределах рая
и всей вселенной панорамы
ты вправе жить не озираясь,
но Я прошу лишь об одном:
то дре́во, – видишь, за бугром?
Плодов его не ешьте с Евой.
Весь остальной Мой сад для вас,
прошу — то́ важно, не прогневай!" –
сказав, оставил их тотча́с…
Заметить честно, древо это
не отличалось от других,
таилась суть на дне предмета:
ч т о Слово значило для них.
Но Ева — женщина, мужчину
боготворившая зело́, –
в сомнений тягостных пучину
её смущенье занесло.
Не обошлось без любопытства:
чем примечателен тот плод?
И, по-простому, без витийства,
(прибегнув к тактике свобод!)
она Адаму пела тихо
про тот заманчивый секрет.
И будет ли великим лихо,
коль съесть его им на обед?
…Так она яблоко кусну́ла, –
вот тут-то и восстала совесть
и жалом адским шевельнула!
Вмиг улетучилась весёлость, –
вина, на сердце, как печать,
легла, заполнив жгучей болью;
и страх, и стыд, что отвечать
за непокорность Божьей воле…
А лик Творца взирал с Небес
и горестно, беззвучно плакал,
что Чистоты союз исчез:
"Ох, сын мой, сы́не... бедолага,
теперь отправишься в пустынь
растить свой хлеб до слёз, до пота.
Там будет зной, и будет стынь,
с утра до сумерек — работа.
Там Евы кожа, словно шёлк,
от ветра в поле загрубеет, –
там ей рожать назначен долг,
а тело прятать в бумазе́е…
Я потому на вас сердит,
что властвуя в раю садовом,
не научились дорожить
вы данным Мне единым словом.
Пред ссылкой сей даю наказ
вам для благо́го послабленья,
чтоб свет Премудрости не гас,
Я жду строжайше исполненья:
Быть вором — гнусность даже там.
Не зарьтесь ввек на скарб соседа, –
пору́ха взыщет по следам
утратой близких, — и не сетуй!
Неважно смерд ты или знать,
страдаешь в ру́бище, иль в платье,
коль ты насильник, — должен знать:
твой род за то́ сполна заплатит.
Судьбу другого искромсать —
не замолить сей грех поста́ми!
Коль ты убийца, — должен знать,
кровь не смывается веками!
В тщете́, — с собой наедине,
в душе своей творя молитву,
когда ты вспомнишь обо Мне, –
со злом, внутри, закончи битву,
чтоб вы могли из тьмы распутства
в ваш милый, райский сад назад,
ко Мне, — пройдя кромешный ад,
Моим Подобием вернуться!"
Послесловие:
Оксана Мельникова — Все важные фразы (читает автор)
Александр Башлачёв. Вечный пост
Засучи мне, Господи, рукава! Подари мне посох на верный путь!
Я пойду смотреть, как твоя вдова в кулаке скрутила сухую грудь.
В кулаке скрутила сухую грудь, уронила кружево до зари…
Подари мне посох на верный путь! Отнесу ей постные сухари,
отнесу ей чёрные сухари… раскрошу да брошу до самых звёзд. Гори-гори ясно! Гори… По Руси, по матушке — Вечный пост.
Хлебом с болью встретят златые дни, заверну́т в три шкуры — да всё ребром.
Не собрать гостей на твои огни. Храни нас, Господи! Храни нас, покуда не грянет Гром!
Завяжи мой влас песней на ветру! Положи ей властью на имена!
Я пойду смотреть, как твою сестру кроют сваты втёмную, — в три бревна.
Как венчают в сраме, приняв пинком. Синяком суди, да ряди в ремни.
Но сегодня вечером я тайком отнесу ей сердце, летящее с я́блони.
Пусть возьмёт на зуб, да не в квас, а в кровь. Коротки́ причастия на Руси. Не суди ты нас! На Руси ЛЮБОВЬ испокон сродни́ всякой е́реси.
Испокон сродни чёрной ереси... На клинках клялись. Пели до петли́.
Да с кем не куролесь, где не колеси, а живи, как есть — в три погибели.
Как в глухом лесу плачет чёрный дрозд. Как присело солнце с пустым ведром.
Русую косу правит Вечный пост. Храни нас, Господи, покуда не грянет Гром!
Как искали искры в сыром бору. Как писали вилами на Роду́.
Пусть пребудет всякому по нутру. Да воздастся каждому по стыду.
Но не слепишь Крест, если клином клин. Если месть — как место на звон мечом.
Если все вершины на свой аршин. Если в том, что есть, видишь, что почём.
Но серпы в ребре да серебро в ведре я узрел, — не зря. Я — боль яблока. Господи, смотри! Видишь? На заре Дочь твоя ведёт к роднику быка.
Молнию замо́лви, благослови! Кто бы нас не пас, Ху́дом ли, Добром…
Вечный пост, умойся в моей ЛЮБВИ!
Небо с общину. Всё Небо с Общину. Мы празднуем первый Гром!
