Я работаю на складе продуктовом пятый год,
Устаю конкретно за день, как и весь честной народ.
Подчинён мне холодильник, так как я люблю мороз,
Главный враг мой не будильник, - сторожащий будку пёс.
Я всё делаю, что просят, но по-своему всегда,
Для водителей несносен, только это их беда.
Чувство юмора у многих хуже, чем представить мог,
Ведь они весь день в дороге, чтоб товар доставить в срок.
Утром мне сдают возвраты, что не приняли вчера,
Весь товар какой-то мятый – утверждают шофера.
Как он портился, не знают, типа, мы тут не причём,
Отпишись, вот накладная, морду сделав кирпичом.
Возвращают очень часто то, что нету в накладной,
К пересортице причастен тот, кто был всему виной.
Подбирающий ночами кладовщик-подборщик гад,
Я так всем и отвечаю – меньше сделаем оклад.
Но начальница сурово говорит, что всё не так,
Заставляет делать снова, проверяет каждый шаг.
Мол, водители виновны, плохо крепят свой товар,
Перед ней стоят, как овны, не найдут в ответ слова.
Я хожу и проверяю, лист отборочный держу,
То, что мне казалось раем, на поверку ад и жуть.
Но другой работы нету, матерюсь досадно вслух,
Обложив в сердцах паллеты, склад к моим призывам глух.
Начинаем мы в семь тридцать, лишь в двенадцать завтрак мой,
Я рискую простудиться и не только лишь зимой.
Выпиваю в девять кофе, тот, что выдаст автомат,
В это время мне всё пофиг, я напитку очень рад.
А потом приём товара, рыба, йогурт, майонез,
Я, признаюсь вам, недаром, в передряги эти влез.
Что хранишь, то держишь дома, кто не пойман, тот не вор.
Ситуация знакома всем, кто что-нибудь упёр.
Зла я не употребляю, так, чуть-чуть, по мелочам,
Пёс всегда меня облает, он похож на стукача.
Но обыскивать не станет, а его не так поймут,
Выносить еду кустами это всё же тяжкий труд.
А вот люди из охраны сбыт наладили давно,
Всё идёт у них по плану, всё продумано умно.
Если есть товар просрочен, то его скупают весь.
И потом ближайшей ночью назначают новый рейс.
Маргарин и майонезы по шашлычным разберут,
В бизнес этот я не лезу, в мафиозный местный спрут.
Круговая там порука, до неё мне дела нет.
Вот сумеют их застукать, будут все держать ответ.
Нам однажды приказали всё просроченное сжечь.
Мы похлопали глазами – где возьмём на складе печь?
Объяснили нам подробней – можно жечь на пустыре.
Место там найти укромней, дело было в январе.
Посмотрели, обалдели, их одиннадцать паллет,
Хорошо, не в понедельник, а в субботу на обед.
Там подсолнечное масло вместе с семечками в ряд.
Рядом с ними быть опасно в тот момент, когда горят.
Старший смены предлагает все паллеты не сжигать,
У него мысля другая – как бы это всё продать.
Надо взять охрану в долю – говорит один из нас,
Им привычней в это роли, продадут товар за час.
Подошли ребята в форме, оценили фронт работ.
Говорят – сейчас оформим, как в любую из суббот.
Созвонились с тем, с кем надо, всё без лишней суеты.
Едут к нам на эстакаду забирать товар менты.
А за ними люди с рынка, позже кое-кто ещё.
К нам проложена тропинка, остальным вход запрещён.
Разобрали все паллеты, поделив доход без нас.
Я запомнил их приметы, но не вспомню всех сейчас.
Но вопрос остался сложный – надо, чтобы был пожар.
Собирали всё, что можно, и никто не убежал.
Куча мусора поменьше, на прикидку раза в три.
Мы работали без женщин, с чувством мерзости внутри.
Разбиралось очень долго руководство, что к чему.
У меня есть чувство долга, но его тут не поймут.
Да и спрашивать не стали у меня, кто виноват.
Я не знаю всех деталей, результату очень рад.
Ем я в день всего два раза, только в пять часов обед,
Путь в шашлычную заказан, потому что денег нет.
В местном стареньком буфете сяду тихо в уголке.
Там не все меня заметят, я для всех как манекен.
Дам дают и в долг покушать, водки знающим нальют,
Отвожу там часто душу, нахожу всегда приют.
Сидя спать могу спокойно, до внезапного звонка,
У меня с начальством войны, но хамить кишка тонка.
Мой дневной сон раздражает, если даже перерыв.
Я конкретно осуждаю безотчётный сей порыв.
Кто-то курит, отдыхая, кто-то кофе пьёт, я сплю.
Но начальница вздыхает, говорит – не потерплю.
Отсыпаюсь, как начальство уезжает в шесть домой.
Мне прощается нахальство за характер озорной.
Час посплю и на отгрузку областных больших машин.
Фронт работ довольно узкий, что полезно для души.
А потом сажусь писать я, и рифмую всё подряд.
Часа мне обычно хватит выдать фраз неровный ряд.
По заказу, для себя ли – мне конкретно всё равно.
Мой талант не увядаем, знаю я давным-давно.
Я поэт на самом деле, а совсем не кладовщик.
Мои нервы на пределе, а других поди сыщи.
Но дохода не приносят тексты песен и стихи.
Выбирал работу в осень из оставшихся плохих.
Вот на склад меня и взяли, тут текучка будь здоров!
Шумно, точно на вокзале, громкий мат от шоферов.
Я шучу, чтоб мозг не спятил от действительности той.
Выручают девки в платьях – я любуюсь красотой.
Дверь соседняя, что справа – там первичный бухучёт.
По утрам за толщей справок шоферов река течёт.
Я хожу туда по делу, как товар приму любой.
Посмотрю на местных девок, и в душе мой любовь.
Сочинял для них баллады о любви и красоте.
Принимал потом награды в виде ласковых утех.
Сочинял и по заказу, время так не тратил зря.
Был я многим им обязан, мы с тех пор давно друзья.
Был на их корпоративе, пил коньяк на брудершафт.
Вёл себя весьма активно, раз в разгул пошла душа.
Мне понравилось всё очень, жаль, что в полночь зал закрыт.
Был я этим озабочен, но расстались без обид.
Есть ещё одна проблема, штабелёр её зовут.
Лучше б я писал поэмы про свою работу тут.
Допуск я не получаю, но работаю на нём,
Вдруг сломается случайно, будем все гореть огнём.
Он, конечно, помогает, поднимает тяжесть вверх.
Я с ним рядышком шагаю, главный спец из неумех.
И однажды в трудный вечер, злость глухую не тая.
С потолком случилась встреча у паллета с соком Я.
Вызываю тут же помощь, пусть исправят мой косяк.
Сам веду себя, как овощ, или как варёный рак.
Оторвал трубу паллетом, из неё течёт фреон.
Плохо то, что дело летом, духота со всех сторон.
Как там дырку залатали, не могу знать до сих пор.
Знаю, что товар растаял, мне за это приговор.
К штабелёру на три метра ближе чем не подходить.
И меня сдувает ветром. чтоб потом не смог вредить.
В общем, мне всё надоело, на работе и в быту.
Говорю об этом смело, пропадаю глупо тут.
Мне бы жечь сердца глаголом, а не портить майонез.
На душе моей фигово, зря я в эту тему влез.
Я пишу бумагу эту, очевидно, не спроста.
Буду дальше я поэтом, раз никем другим не стал.
Объяснительная в рифму, потому что так хочу.
Мне знакомо чувство ритма, как одно из главных чувств.
Я прошу меня уволить без особенных причин.
Ухожу по доброй воле к сожалению дивчин.
Ставлю дату, подпись, точку. Всё, свободен, ухожу.
Я по жизни одиночка, лишь себе принадлежу…
