Всё больше лунных дыр в листах календаря.
У долгожданных дат всё меньше нотных звеньев.
Ты слишком громко пел. По-видимому – зря,
признав свою любовь составом преступленья.
Но как же объяснить, что механизм дал сбой,
что твой никчёмный вздор – союзник циферблата!?
В проигранной войне сердца лишь рвутся в бой
с заштопанным отверстием в снах пленного солдата.
Где клятвой на крови всем льётся дождь с небес,
как страх былых измен – дырявый зонт не нужен.
Ты слишком долго веровал, что твой Господь воскрес,
померкнув отражением в зрачке стеклянной лужи.
От этого и дрожь, что в склянках весь песок
слезой давно размыт и ей же перемолот.
На чёрном небе вышито созвездье Гончих псов.
Под окнами прохожие спешат в свой Птичий город.
Но жизнь их там пуста, как взгляды на часы
(и твой вчерашний день был в этом мире лишним).
Шут нервно бьёт по клавишам зигзагами грозы,
влюблённый до беспамятства в рекламную афишу.
И только лунный лёд, пройдя в квадрат окна,
за шторой злобно скалится, изображая лица.
Ты – вопреки всем ангелам! – став персонажем сна,
проснёшься в декорациях предсмертных репетиций.
Но как же там темно, внутри души твоей,
в безумной пляске времени, чей шорох был неслышен!
Жар-птиц сжигают в радуге цветных карандашей,
пульсируя с невестами в костре цветущих вишен.
Всё это – перьев шум, их шелест за спиной,
так щедро осыпающий несчастьем птиц бескрылых.
В Рай не к лицу опаздывать в свой первый выходной
и подавать на завтраки дешёвых книг чернила.
Но сказкам есть предел – всё врут календари:
с багровыми закатами морская гладь зеркальна.
А в облаках апостолы считают в столбик дни,
придерживая очередь к Творцу для самых крайних.
匚ㄒ仨卄ㄖ厂尸升中
|
Спасибо, Саша, за горькое предупреждение, рожденное разочарованием.