у меня ж/д
у дома старый,
чтоб раз в день
ложиться под составы.
ранним утром,
еле себя помня,
я иду к расправе
добровольно.
поперёк ложась
железных рельсов,
жду состав, чтоб
резал, резал, резал...
вплоть до шпал бетонных,
вплоть до камня,
каждый день меня
гвоздём вбивает.
спросите, зачем,
так вот вам спойлер:
просто я привыкла,
что мне больно.
у меня у дома
пруд глубокий:
я тону в нём
самой одинокой.
и в пруду моём,
как в прочих, нету
неуёмной силы Архимеда.
я иду ко дну,
как будто в рёбрах
камень у меня
лежит огромный.
спросите меня,
чего ж я прежде
почвой не засыпала
прибрежье?
я отвечу: если не тону, то
ночь страшней
и тяжелее утро.
у меня есть чаща
возле пруда:
я бегу к её
темно́там трупом –
срезанным, опухшим
синим-синим,
чтобы выйти снова
самой сильной.
и с улыбкой,
после разных болей,
сразу после тины
вязкой в горле,
нахожусь во тьме,
что свет струится.
раз на дню – стабильно,
в месяц – тридцать.
легче пуха,
легче игл и сена.
после ночи, будто
после смены.
спросите, зачем,
и я отвечу:
только так и пишутся
словечки.
31.01.24
|
