Мороз под тридцать, вечереет,
дыханьем рук не отогреть.
На полустанке к батарее
прижались, чтоб не околеть,
два человека – малый пьяный
и одноногий инвалид,
заросший и больной на вид,
в треухе и шинели рваной.
Cжав папироску кулаком,
рот прикрывал, когда саднило.
Что инвалида с алкашом
в такой мороз объединило?
Пьянчуга видно поезд ждал,
не старый, и уже не юный,
держась за трубы, он дрожал,
пуская вместе с дымом слюни.
Наверно дал он закурить,
не понимая слов печали –
дрожали пьяный и старик,
их, как пейзаж, не замечали.
Дед докурил, купил в ларьке
«Известия» - на самокрутку,
закутал в байковом платке,
лиловую от стыни руку
и в ночь пошел.
А рядом двое
в дубленках, выпив хорошо,
под фонарем обнялись, воя:
«Чтоб друг другу мы все пожелали,
то, что я вам сейчас пожелал».
У хромого дрожали желваки
и мороз под протезом визжал.
|
