Миг прожит словом, как движеньем плоти
В то странный мир необъяснимых свойств,
Заветным словом, среди тысяч прочих
Зерном проросшим в почве беспокойств,
Где каждый слог незримым колебаньем,
Ломая твердь незыблемых границ,
Входил в меня еще не ясным знаньем,
Как тайный знак на белый чистый лист.
Где ход времен стирал свое движенье,
Я продолжал, как будто начинал,
И возвращался к тайнам сотворенья,
И мыслью суть явлений постигал.
Но слово-дух сомненьем ослепляло,
Бездонность смысла превнося с собой,
Открыв равновеликие начала
Двух высших сил пред богом и толпой.
И вечность в миг вмещали мысль и память,
И плоть и дух один прорвали круг,
Вневременность, как элемент познанья
Из чьих-то сильных ускользала рук.
И исчезали прежние опоры,
И бывшей силы отвергался смысл,
И тайный ход в загадочные норы
Открылся вдруг, как вход в иную мысль.
Где Гений Времени – незримый дух пространства,
Вещественность свою творящий в плоти,
Терзал закон явленьем резонанса,
И насыщал собой объемы ночи.
Где я возник, как вечное явленье,
Как плоть и дух всех мыслимых пространств.
Бессмертье начиналось нерожденьем –
Исходной воли снизошедший шанс.
Но чахла мысль под тяжестью сомнений,
В неоднозначности не обретя свободы,
Вжимая плоть в случайный ток мгновений,
Цепочку символов бессмысленного рода.
И плоть тянулась к сладкой струйке яда,
Слепым дурманом искажался слог,
И воспалялось направленье взгляда,
И мысль за силу перешла в залог.
А яд втекал и умертвлял сомненья,
И он вжигал, как кровь во плоть креста,
В незрячий взгляд слова грехопаденья,
И размыкал сомкнутые уста.
И хищный рык, как стон бессильной мысли,
Потряс миры и возвратил поток
В нормальный ход простых земных событий,
Где я плевал сквозь низкий потолок.
|
