Воспоминание о былой любви.
грустная песнь
Иногда мои влажнеют веки,
Печальной думы слёзы – реки,
Омоют бледное моё чело.
В руках усталых гусиное перо,
Чертит нежно имя той,
Что сожгла душу тоской.
На сердце давит грусть,
Я вольным думам предаюсь.
Вспоминаю деву божественной красы;
Бледный лик, глаза, белокурые власы.
Осенью прохладной её повстречал.
И любовью первою назвал.
Она сияла божественной красой,
И чистою нежною душой.
Любить её готов был вечно,
Но ушло время скоротечно.
И уже не воспылает вновь,
В сердце девы страстная кровь.
Нет! Не вернуть мне её любовь,
Коль сам виновен,
Что был с нею скромен.
Страдания, вот жизни одинокой удел,
Что любовь сохранить не сумел.
Иногда в пылу страстей,
Ищу твой лик среди людей.
Но улица любви пуста,
Душа чащею тоски полна.
Прошло уж много лет,
С последней нашей встречи,
Помню, прощальные твои речи,
Что любви меж нами нет.
Проходят мимо унылые дни,
Мне скучны и однообразны они.
Жизнь течёт своим чередом,
Но я чужой в мире людском…
Совершу от судьбы побег,
В долину тайных нег,
Где кружится и падает снег,
На песчаный и хладный брег.
Там утоплю своё горе,
Где бьётся волною море.
Нет! Смерти я не боюсь.
Раем и Адом не прельщён,
Юная дева, я вам честно признаюсь,
Вашей красой я польщён…
Умерла к жизни радость,
Растворилась в печали младость.
Своих ошибок – ученик,
Одинокой жизни – мученик.
Пустой дом стал мне тюрьмой.
Я проклят своей судьбой.
В тяжкие бессонные ночи,
Лежу, не смыкая очи –
Я вижу образ твой,
Он создан моей мечтой,
И пропитан горькой слезой,
Не остывающей, вечной, скупой.
По вечерам приходят дамы,
Но они не залечат сердца раны.
Я судьбы невольный изгнанник,
От тоски дряхлый странник.
Потерял Божественный свой Дар,
Не вынесла душа судьбы – удар.
Я гибну, словно непризнанный Гений,
Не испытав в жизни наслаждений.
* * *
Робинзон Крузо.
Где-то далеко среди морей,
Забытый герой среди людей,
Он мечтал вернутся домой,
В край Англии – родной.
Он жил один,
Острова необитаемого господин.
Он был беден одеждой,
И судьбы своей изгой.
Однажды, решил лодку смастерить
Чтоб прочь с острова уплыть,
Но в мечтах Робинзон обманулся,
Ибо план ему не удался.
Долгую жизнь он прожил,
Но родину не забыл.
И подолгу он на берегу стоял,
С тоскою родителей вспоминал.
* * *
Тяжкие времена нынче настали,
Сердца на части разорвали,
Душу мерзостью исплевали.
О чём же мы мечтали?
Закидали любовь камнями.
Растоптали мечты сапогами.
На жизнь смотрим слепыми глазами,
Омывая лица лживыми слезами.
Расстреляли сострадание,
Оставив, души страдание.
Из родных краёв изгнанник,
От правды нищий странник.
Смерть, махнула косой,
Поставив печать костяной рукой.
Замерли в тоске немой,
Мертвецы в тишине гробовой.
***
В холодном величии эгоизма,
Испил жизнь свою свою до дна
Не оставив и счастья следа.
Не в том моя вина,
Что судьба страданиями полна...
Молча бреду в тишине ночной,
По тротуару памяти своей
Исчезну за утренней звездой
Навсегда забыв о ней...
В печальной думе слов,
Запорошила осень любовь.
Не разорвать мне вновь,
Лживых надежд оков...
***
Чернеет сырая земля,
Вот она душа моя,
Она грязи полна,
Тоска – моя жена.
Живу я, любовью омертвленный,
Полётом фантазии окрылённый.
В печальной думе властелин
Одинокой жизни господин.
Ступаю в свежую могилу
Ногой праведной судьбы.
Жажда к жизни умирает,
Льдинка презрения тает.
Вуалью минувших дней,
На сердце ляжет дума страстей.
И исчезнет с берегов златых,
Внезапно образ твой.
Я в молчании слов немых
Живу без Музы, поэт младой.
Покину Вечного рабства – край.
Убегу в потерянный Рай;
Там найду души приют,
Где нимфы Гения воспоют.
Там живёт Величество – Любовь,
Что волнует сердца кровь.
Там молочная река
Омывает песчаные брега.
В небесах птица парит,
И устами свободы говорит:
«Наш край наслаждениями живёт,
И песнь вдохновения Муза поёт»…
Спит сном слепых надежд
Душа моя. В объятиях порока
Судьба назначит нового пророка,
Чтобы жизни учить глупцов и невежд.
Утомлённый скорбной жизнью,
Задушенный гордой волью,
Не желаю покинуть край
Нежных наслаждений – Рай.
Стану жить новою судьбою,
Не убитый печалью и тоскою.
Счастье ласково обнимет,
И в уста сладко поцелует
Муза молодого поэта
В объятиях голого света.
|