Ещё плавает вокруг люда июль,
А уже листья на древах пожелтели...
Куда они от порыва ветра полетели?
Не скажет о том ни дуб, ни тополь.
Никто не подскажет мне, во сколько
Покинет вся зелень осинку тихонько,
Когда рассыпется клён полностью,
Берёза расстанется с её горстью...
Феномен в своём роде иль нет,
Когда листья заканчивают куплет
На пике летней, беззаботной жизни
Без предупреждений, без козни?
Не ждут они весны, лета и осени,
Чтоб оторваться от родных ветвей,
Заскользить по течениям мимо елей
К асфальту троп, к иного древа сени.
Так и будут лежать они на земле
Иль прилипать к ботинку на ноге,
Забытые всеми в тяжёлой мгле,
В толще земли, в упоённом снеге.
Никто брешь в семье не всплакнет,
В семье зелёных пластин на ветке,
Ибо каждый руку родителя покинет
Рано иль поздно, скажет им: ,,Нет".
Так вся семья листьев тихо сходит,
На просторах конец вечный находит;
Отец же помнить никогда не будет
Живых деток, что ловили ему свет.
Так происходит со всем дышащим:
И с вороной цвета тёмной сажени,
И с временем, никого не щадящим,
И с акулой, вечно бредущей в тени...
То характерно для молчаливой тени,
Которой само вездесущее бдение
Строго наказало: ,,Бунтовать - ни-ни!
Чти навеки хозяина, его движение".
Не согласен был бы с тем тезисом
И странный плод жизни – человек,
Да помнит хорошо давних эпох век,
Когда оборачивались кризисом
Те времена, когда дети умирали
От войн, голода, скуки, злых затей,
Потому завет предкам такой дали:
Для выявления таланта, сил, удали
Не оставляй в стороне своих детей.
Охватывает этот дух знания всё,
Чтят в сознании то млекопитающие:
Да, счастливое детство – не враньё,
Допускает нарушения вопиющие
Оно: но это – достояние твоё и моё.
|
