Как себе объяснить, право даже не знаю,
Но я странность одну за собой замечаю,
Будто что-то сменилось вдруг в плане моральном,
Или с возрастом просто стал сентиментальным.
Я за жизнь свою горя не мало встречал,
Мёртвых тел на работе своей повидал,
Вроде должен привыкнуть, душой отвердеть,
Но на раненых наших мне больно смотреть.
Снимок вижу с солдатом, ласкающим кошку,
И ресницы внезапно влажнеют немножко.
И тогда я стыдливо глаза отвожу,
Я ж мужик, не пристало пускать мне слезу.
И смотреть аж до боли на сердце мне жалко,
На раздачу военными гуманитарки,
Когда бледные после подвалов ручонки
Прижимают к груди шоколадку с тушёнкой.
Когда вижу детишек убитых невинных,
То озноб пробирает меня с испариной,
И я силюсь с натугой ком в горле сглотнуть,
И никак не могу воздух грудью вдохнуть.
Кулаки, сжав до хруста, зубами скриплю,
Но чтоб знать и запомнить, смотрю и терплю,
Сколько горя пришлось нашим пленным хлебнуть,
А потом пью лекарство не в силах уснуть.
И тут мысль мне пришла, что не просто старею,
А быть может все вместе мы стали мудрее?
Может нашим бойцам придаёт больше сил,
Если каждый из нас боль в себе пропустил?
И заплакать не стыдно за нашу Россию,
Стыдно пусть будет тем, кто сбежал некрасиво,
Ну а я, поразмыслив, теперь так считаю,
Эти слёзы лишь души людей очищают.
Владимир Пушкарев (Якут Алданский) 19.05.2022 |
