Прохожие сутулятся, и капли на окне. А я иду по улице, а дождь идёт по мне. (Рената Муха. Прогулка)
Человек дождя
Смешливый Человек дождя шагает лёгкою походкой, – он может долго ливня ждать, с утра знаком с погодной сводкой. Берёт с собою зонт и трость, зовёт кота с ним прогуляться, а коль с эскортом не срослось, не перестанет улыбаться. Терпеть не может ссор грызню, разборки, склоки и дебоши, – он простоват, как инженю, в пылу борьбы берёт калоши и — шнырь за дверь! На моцион. (порою кот за ним несётся) Дождя у неба просит он, – потешно щурится от солнца… Потом он сушит мокрый зонт и пьёт горячий чай с вареньем, довольный! — песенку поёт с особым чистым настроеньем. Он, как ни странно, оптимист, хотя почти неразговорчив, и даже в слякоть он лучист, не щелкопёр и не притворщик. Но если вдруг напишет стих, то прочитает только ливню (когда глумливый двор притих), а тот, услышав, тихо всхлипнет... Да, — Человек дождя не жмот, поможет всем: больным и нищим, – а сам храним от всех невзгод, ведь он ЖИВОЙ водой очищен!
Послесловие:
Иллюстрация — репродукция картины художника Джеффа Роуленда, представителя современной английской школы живописи. Осень, дождь и любовь— основные темы творчества художника.
* * * Шёл дождь, скрипело мироздание, в дожде светало на Руси,
но ровно в семь — без опоздания — за ним приехало такси. И он в сердцах подумал: «Вымокну!» — и усмехнулся, и достал
блокнот, чтоб снова сделать вымарку, и тот блокнот перелистал. О, номера поминовения друзей и близких — А да Я!
О, номеров исчезновение, его печаль — от А до Я: От А трусливого молчания до Я лукавой похвалы,
И от надежды до отчаянья, и от Ачана до Яйлы. Здесь всё, что им навек просрочено, здесь номера — как имена,
и Знак Почёта — как пощёчина, и Шестидневная война. И облизнул он губы синие, и сел он, наконец, в такси…
Давно вперёд по красной линии промчались пасынки тоски. Им не нужна его отметина — он им и так давно знаком, —
в аэропорте «Шереметьево» он — как в Бутырках под замком. От контражура заоконного ещё темней, чем от стыда.
Его случайная знакомая прошла наверх и — в никуда. Ведь погорельцем на пожарище, для всех чужой, и всем ничей,
стоял последний провожающий в кругу безсменных стукачей. (Александр Галич)
