Загнав мужчину за сгоревшую избу,
Немецкий офицер прикрикнул властно,
Я вас в лесах всех заживо сгною,
Уж больно вы мне досаждали часто.
Тебя советский партизан,
Уже пусть это не волнует,
В тебя Потсдамских грузных пуль,
Сейчас мы дружно нашпигуем.
Сказал, потер усы, махнул рукой,
Трем опытным своим солдатам,
Те дружно вскинули стволы,
Возликовав щербато.
Давай, вставай мужик к стене,
Тебя стрелять мы сейчас будем,
В январской белой наготе,
Расстрел был прост, немноголюден.
Стоит мужик, рубаха наголо,
Сквозь снег налипший смотрит на дубраву,
А ну ты поверни ко мне лицо,
Велел солдат как по уставу.
Мужик вздохнул и взгляд свой томный перевел.
На плачей стоявших у него напротив.
Вдруг стало отчего то так смешно,
Настрой врага был им испорчен.
Чего смеешься партизан,
Или так ты странно плачешь?
А может смерти на тебя дурман,
Вот так подействовал бессяче?
Да нет, я смерти не боюсь,
Тем более от рук презренных миру,
Я просто что-то веселюсь,
Стреляй, а то испорчу всю картину.
Прищурился бывалый офицер,
Ведь раньше не встречал такого
Уж больно смел советский лицемер,
А может вестник он чего дурного.
А ну скажи, чего ты ржёшь мужик,
Над чем ты так смеешься, надо мною?
А может ты и вовсе еретик,
И очень слабо дружишь с головою?
Да нет поганый немец, я смеюсь,
Сказал мужик вдруг став серьезным,
Лишь только над своей судьбой,
На смерть смотрю свою без слёзно.
Я деньги все копил на сапоги,
Два года их в мечтах приобретал я в лавке,
Уж лучше б деньги я пропил,
Чем буду я лежать босой в канавке.
Махнул рукой немецкий офицер,
И трио звякнуло грохоча,
Упал на землю русский офицер,
Упал, подкошенный, с улыбкой, молча.
И вымеряя тщательно шаги,
Немецкий офицер вернулся вскоре,
В руках держал он сапоги,
Расшитые в цветном узоре.
Он кинул сапоги на тело мужика,
Снял кожаную свою кепку,
Достойно тоже надо погибать,
И отдал дань как предку.
Ты прав в одном, обидно умирать,
Не воплотив свою мечту при жизни,
Не буду я тебе уж врать,
Ты подарил свою мечту отчизне.
|
