. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Между собственных хат тяжелей во сто крат
ежедневная горечь утрат —
неуместен парад, не бывает наград
там, где с братом сражается брат.
И, почуяв добычу, по следу идут
мародёры и стаи воро́н,
там, где танковый гуд, и бессовестно лгут
журналисты с обеих сторон… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Александр Городницкий)
льётся песня...
Льётся песня над до́лом и реками о могучей родной стороне, – дивный край, что храним оберегами, вновь закован в кольчужной броне. Вновь врагов злые полчища ширятся, и сбирается грозная рать, – снова в задницах колется шильями: трудно ЖИТЬ, да легко воевать! Ивановы, Петровы и... Сидоров, раньше ба́тек спешащие в ад, сколько горя придётся вам выстрадать, чтоб отмазать вонючий их зад! Им сподручнее красть, чтоб калеками снова полнилась наша земля, – чтоб крестить жадный плебс "человеками" и навскидку бы было нельзя! Искорёжилась совесть от подлости, раззуделась у СМЕРТИ коса, — плач стоит в порубежной всей волости, до неме́тчин слышны голоса! Все святыни давно уж распроданы за бесценок расчётливой тлёй, – оклемайтесь, не будьте уродами, одержимыми их болтовнёй.
Максимилиан Волошин. Преосуществление К.Ф.Богаевскому «Postquam devastationem XL aut amplius dies
Roma fuit ita desolata, ut nemo ibi hominum, nisi bestiae
morareuntur». Marcellni Commentarii («После разрушения 40 или более дней Рим оставался столько
опустошённым, что из людей никто в нём не задерживался, но только звери». (лат.) Комментарии Марцеллина)
В глухую ночь шестого века,
когда был мир и Рим простёрт
перед лицом германских орд,
и Гот теснил и грабил Грека,
и грудь земли и мрамор плит
гудели топотом копыт, и лишь монах, писавший «Акты
Остготских королей», следил
с высот оснеженной Соракты,
как на равнине средь могил
бродил огонь и клубы дыма,
и конницы взметали прах
на желтых Тибрских берегах, —
в те дни всё населенье Рима
Тотила приказал изгнать. И сорок дней был Рим безлюден.
Лишь зверь бродил средь улиц. Чуден
был Вечный Град: ни огнь сглодать,
ни варвар стены разобрать
его чертогов не успели.
Он был велик, и пуст, и дик,
как первозданный материк. В молчаньи вещем цепенели,
столпившись, как безумный бред,
его камней нагроможденья —
все вековые отложенья
завоеваний и побед:
Трофеи и обломки тронов,
Священный Путь, где камень стёрт
стопами медных легионов
и торжествующих когорт,
водопроводы и аркады,
неимоверные громады
дворцов и ярусы колонн,
сжимая и тесня друг друга,
загромождали небосклон
и горизонт земного круга.
И в этот безысходный час, когда последний свет погас
на дне молчанья и забвенья,
и древний Рим исчез во мгле,
свершалось преосуществленье
всемирной власти на земле:
орлиная разжалась лапа
и выпал мир. И принял Папа
державу и престол воздвиг.
И новый Рим процвёл — велик
и необъятен, как стихия.
Так семя, дабы прорасти, должно истлеть…
Истлей, Россия,
и царством духа расцвети! (1918 год)
