Нет, лицемерам моего прощенья,
Поставил к стенке всех бы их! Клянусь!
В расход! Без разговоров! Без сомненья!
И говорить об этом не стыжусь.
Они в тридцатых, заседали в наркоматах,
В штабах партийных. Власть где. И жратва.
Это они в блокаду Ленинграда,
Ходили сытыми, да пьяными, всегда.
Посля войны, народ был подуставший,
От тягот пережитых, и от бед.
Доверчивый, и истины не знавший,
Он как слепой за Сталиным. След в след.
Ты спросишь: а сейчас всё по-другому?
Отвечу, коли правда так важна.
Тебе, дружок ты мой, я по-простому,
Как прадед твой сказал бы: ни хрена! |
