. . . . . . . . . . . . . . . . . . …Кто же виноват, что мастерство вокальное даёт сбор больший, чем знамёна веры? Жаль только, что теперь издалека мы будем видеть не нормальный купол, а безобразно плоскую черту. Но что до безобразия пропорций, то человек зависит не от них, а чаще от пропорций безобразья. Прекрасно помню, как её ломали. Была весна… . . . . . . . . . . . . . . . . . . Когда-нибудь, когда не станет нас, точнее — после нас, на нашем месте возникнет тоже что-нибудь такое, чему любой, кто знал нас, ужаснётся…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Иосиф Бродский. Остановка в пустыне)
по душам
В аптеках спрос на антидепрессант, но нет от беспредела панацеи, — всё чаще гражданин то спит, то пьян, чтоб как-то поддержать свою психею… Всяк у кормила метит в "короли"! В глумилище властителей и дожей один лишь эспуа́р — на власть ИИ, а ум в приоритете быть не должен. Достоинство давно сошло на нет, пора свести на нет способность думать: зачем рабам всемирный интернет, – родись, окрепни и валяй под дуло… Кровавый смерч шерстит по головам, настало время паник и неврозов, – привычный трёп с беседой по душам согреет нас в трескучие морозы. Сегодня боль грубей, наглей меня, она меня ломает и калечит, — хочу согреться в сполохах огня, давай зажжём светильники и свечи и посидим в домашней тишине, негромко перетрём о злободневном, – тревожный мир, что пы́жится извне, не уличит нас в наглости и бреднях. О скудный мир! – «погрязший во грехе», увязший в мордобое и злодействах, взращённый на воззваниях чучхе́, где правят бал шантаж и лицедейство. Нам повезло, — для нас там места нет, ведь мы не встали под его знамёна. У нас другой — иной менталитет, на хлебе человечности вскормлённый. Когда-нибудь, возможно после нас, когда добро отпразднует победу, когда предстанет правда без прикрас, когда отменят иски и запреты, пусть внуки не спешат нас осудить, что мы не шли с дубинками на танки, – бравировать в заложниках судьбы и тратить своё время в перебранках способны те, кто лезет на рожон, и в ком на семерых отваги в сердце. Когда теплом любимых окружён, важней не рисковать, а запереться. Сознательность совсем не героизм, а тяжкий груз, ответственное бремя. Неустрашимый скажет: атавизм! Для нас важней — не разбазарить время. Не каждый исповедником крещён разглядывать порок под микроскопом. Мы ЖИЛИ и ЛЮБИЛИ... и ещё писали вирши, не фасоня тро́пом, ПРОСТЫЕ — как портянки из хэбэ, как тот сухарь для бедного плебея, лишь совестью причастные к борьбе, – мы просто ненавидетьне умели.
Послесловие:
Иллюстрация— «В этом доме мы всегда вместе…» – Deborah DeWit. Репродукция картины американской художницы и писательницы Деборы ДеВит из коллекции "Дом, милый дом" * психея (устар.) — душа, дух; внутренний мир ** эспуар (устар.) — на щегольском и пижонском жаргоне «чаяние, надежда»
* * * Теперь все чаще чувствую усталость, все реже говорю о ней теперь, о, помыслов души моей кустарность, веселая и теплая артель. Каких ты птиц себе изобретаешь, кому их даришь или продаешь, и в современных гнездах обитаешь, и современным голосом поешь? Вернись, душа, и перышко мне вынь! Пускай о славе радио споет нам. Скажи, душа, как выглядела жизнь, как выглядела с птичьего полета? Покуда снег, как из небытия, кружит по незатейливым карнизам, рисуй о смерти, улица моя, а ты, о птица, вскрикивай о жизни. Вот я иду, а где-то ты летишь, уже не слыша сетований наших, вот я живу, а где-то ты кричишь и крыльями взволнованными машешь. (Иосиф Бродский. 11 декабря 1960)
