Матерясь и ладони в мозоли стерев, я,
Лесорубом-любителем, в пене и мыле,
Спозаранку валил за оградой деревья,
А они не желали. Деревья мне мстили.
Их крошил топором я, пилою терзал их,
Пребывая в какой-то воинственной спешке,
А они источали дурманящий запах
И листвой шелестели, как будто в насмешку.
А деревья сдаваться никак не хотели -
Даже падали долго, с пронзительным треском.
Им терять было нечего - жизни потерю
Принимали они в неприятии дерзком.
Неуклюжие ветви на многие метры,
Словно крабьи клешни, вширь и вдоль раскорячив,
Только ждали они подходящего ветра,
Чтобы ими с разлёту схватить наудачу.
И внезапно почуяв в разрезанном теле
Прохождение ставшей горячею стали,
В смертном приступе - глупой, пустой канители,
По рукам и лицу меня больно хлестали.
Но под томные взгляды и шёпот соседок
Я работу окончил, и пару стаканов
Родниковой воды осушив напоследок,
Кровь с пораненных рук смыл струёю из крана...
Вы великих идей не ищите, не надо -
Их здесь, может, и нет, просто что-то стерев, я
Вам хотел рассказать, как за старой оградой
Предосенней порой умирали деревья.
|
Послесловие:
"Деревья умирают стоя!"
Так может в этом и наука
Для нас, и дорогого стоит,
Что происходит всё без звука.
Деревья умирают молча -
Без показательных истерик,
Лишь соком-кровью мироточат
И до конца ещё не верят,
Что больше будущей весною
Не лопаться пахучим почкам...
И, опалённые войною,
Не будут клейкие листочки
Сиять от солнечного света...
А люди думают: "Потери
Оправданы по всем приметам!"
И сами этому не верят.
Наталья Фройнд
