* * * Синий, надорванный цвет тетивы и тишины перегной: всё, что когда-то напишете вы – было придумано мной. Клеился и притирался к словам,
воду пуская в распыл: всё, что когда-то полюбится вам –
я навсегда разлюбил. (Александр Кабанов)
наша мышь керзону
Чудесно нам, отныне став мышами, сидеть по норкам и не мельтешить, – не в сюртуке — в засаленной пижаме в руке пригоршню семечек лущить… Глядишь в окно на скушные погоды и думаешь про тщетность кутерьмы: кого спасли насущные заботы с их склонностью тетёшкать и кормить? Мы объявляем миру голодовку! Не будет больше пареных котлет, – от суеты спасаясь забастовкой, пищим мы кардинально наше «НЕТ». Пусть будет только мерное качанье в уютном кресле... или гамаке... На всякое елейное ворчанье парируем: "Кормитесь в кабаке!" Ну, можете, конечно, в ресторанах свой аппетит завидный утолять, где на восточных, синих дастарханах вам всякий ци́мес станут подавать, – вот там и жрите... а мышат оставьте! Мы разМЫШляем, — больше не жужжим, и правдой наши нервы не шершавьте! В истоме ленной ближе нам интим. Нам нравится идея размножаться, — (спасибо за подсказанную мысль!) и хошь давно ужо не восемнадцать, плоти́ть могём коричневую слизь... Та шо там говорить! Мечтать мы любим! Ведь мы себе мышата — О-ГО-ГО! И до тех пор, пока не дали дуба, мы будем тешить мягкое брюшко́, – мы миру объявили голодовку, и пусть теперь пеняет стар и млад! И будьте ла́ска исполнять перловкой потребности взыскательных мышат!
Послесловие:
Александр Кабанов. Серая зона Гражданин соколиный глаз, я так долго у вас, что ячменным зерном пророс, и теперь, эти корни — мои оковы, пригласите, пожалуйста, на допрос свидетелей Иеговы. В тёмной башне, как Стивен Кинг: тишина — сплошной музыкальный ринг, роковая чёрточка на мобильном, я так долго у вас, что опять превратился в свет, в молодое вино, в покаяние и минет, в приложение к порнофильмам. Гражданин соколиный глаз, я ушёл в запас, если вечность была вчера, то теперь у неё конечности из резины, для меня любовь — это кроличья нора, все мы — файлы одной корзины. В тёмной башне — дождь, разошлась вода — жизнь, обобранная до нитки, и замыслив побег, я тебе подарил тогда пояс девственности шахидки.
